Майкл Коуни - Сизигия
- Эрик, тебе, наверно, лет шестьдесят пять, - начал я. - Тебе отец когда-нибудь рассказывал, что случилось в прошлые высокие приливы? Ты сам что-нибудь помнишь?
Эрик задумался.
- Мой отец погиб, - сказал он наконец. - Какая-то драка на борту. У него был товарищ, с которым он не очень ладил, но, говорят, и не ссорился. Один из помощников все видел. Этот парень вдруг взял да ударил отца железной свайкой - ни с того ни с сего.
- А в тот день они ругались, ты не знаешь?
- Да вроде нет. Отец, правда, иногда говорил, что еще доберется до Уортона - так звали того человека, - но это он просто ворчал. Он часто так говорил, потому что из-за этого Уортона потерял руку, когда тот не вовремя включил лебедку. Я был тогда молодой, но я знаю, что он никогда не говорил это всерьез.
Нас прервала Джейн:
- Ради бога, Марк, давай сменим тему. Есть новости о приливах?
- По-прежнему сообщают, что максимум составит сто футов. Это будет примерно через неделю. Период приливов около двадцати часов, так что ты еще увидишь свои луны - все сразу. Вот будет зрелище! - Я погрузился в вычисления; аркадийские сутки длятся двадцать шесть часов. - Скоро отливы станут дневными.
Алан Фипс проговорил мечтательно:
- Дельта будет пересыхать. Останутся речушки и заводи, а в них полным-полно планктона и рыбы.
Есть вещи, которые я не люблю. Про молодого Фипса говорят, что он браконьер, и жестокий. Глушит рыбу динамитом, и когда она, беспомощная, всплывает на поверхность, собирает ее прямо руками. Когда-нибудь кто-нибудь его поймает, может быть, собственный отец... Алан - высокий красивый темноволосый парень, немного бесшабашный, что нравится девушкам. Он держится одиноким волком, и его редко видят в компании других парней. Том Минти, к примеру, обходит его стороной. Мне кажется, что Алан слишком тщательно следит за своей прической. В общем, я надеюсь, что Джейн им не очень увлеклась...
- Марк!
Я поднял глаза. Около моего кресла стоял Артур Дженкинс. Я извинился перед компанией и прошел за ним к бару. К этому времени толпа уже начала редеть.
- Я хочу попросить тебя кое о чем, - без долгих предисловий начал он. Ты, наверно, догадываешься, что мы приехали присмотреть за поселком на время приливов - с учетом того, что здесь творилось в прошлый раз. Так вот, у тебя есть лодка, и с независимыми колонистами ты ладишь лучше всех на Станции. Я хочу, чтобы ты меня информировал. Сообщай обо всем, что происходит, обо всем, что покажется тебе странным, в течение следующей недели или около того. Я не могу выйти с траулерами - ты знаешь, как сопротивляются рыбаки любому вторжению, и если они решат, что я за ними шпионю, вся работа пойдет насмарку. По ты можешь мне помочь.
- А почему следить нужно именно за траулерами? - спросил я.
- Пятьдесят лет назад все было как-то связано с водой. Начать с того, что все инциденты имели место только в прибрежных поселках. Правда, толком ничего не удалось выяснить. Никто не понимал, что произошло. Свидетели все как один ничего не видели и не слышали. А когда кого-нибудь привлекали к суду за убийство и насилие, обвиняемые твердили, что им пришлось нападать первыми, не то жертва сама бы на них набросилась... Не ахти какое оправдание. В общем, всех обуяла взаимная ненависть, которая сплошь и рядом оборачивалась насилием. Даже сами жертвы - те из них, что остались в живых, - не могли потом сказать, почему, собственно, на них напали. Кроме того, многие в те дни покончили с собой. Утопились.
- Ты знаешь, что сегодня я увожу все траулеры к Мысу? Несколько недель они не будут стоять у поселка.
- Вот и хорошо. Следи за рыбаками, а я буду следить за остальными. Но будь осторожен. Не задавай слишком много вопросов. Просто следи.
Предупреждение было излишним. Я знал, как независимые колонисты относятся к любителям совать нос в чужие дела. Стоит им решить, что кто-то слишком любопытен, и из них слова не вытянешь. А я следил за ними уже шесть месяцев...
Наша флотилия из восьми траулеров отчалила с началом отлива и направилась вниз по течению. Я уже перебазировал "Карусель" на стоянку у Мыса и стоял теперь с Персом Уолтерсом в его крошечной рулевой рубке. Мы шли первыми. (Перс оказался самым сознательным из капитанов. Во время вчерашнего спора в "Клубе" этот могучий сорокалетний человек продемонстрировал здравый смысл и здорово меня поддержал.)
Остальные траулеры шли цепочкой сзади. Время от времени я оглядывался и проверял, все ли в порядке. В общем-то, я волновался зря - траулерами управляли надежные руки. Тем не менее я бы не поручился, к примеру, за Эрика Фипса: с него станется где-нибудь напротив Якорной Заводи взять да и бросить траулер на скалы, а потом потребовать компенсацию от правительства за то, что оно заставило его плыть по такому сильному течению.
- Здесь нашли утонувшую Шейлу. У нее был пробит череп.
Меня как током ударило.
- Именно так. - Я быстро овладел собой. Наконец-то кто-то хочет поговорить со мной об этом.
- Что? - Перс смотрел на меня с недоумением.
- Она лежала в воде вон там, между корнями деревьев, - ответил я. Полиция сказала, что Шейла, должно быть, свалилась и разбила голову.
- Да, так они сказали, - подтвердил Перс. - Послушайте, профессор. Я извиняюсь. Я не хотел вас обидеть. Наверное, думал вслух. Это со мной бывает. Я знаю, вы не хотите об этом говорить. Я ни в коем разе не хотел вас расстраивать.
- Ничего, Перс, я не расстроился. Прошло полгода; со временем все сглаживается. По мне, лучше поговорить об этом, чем видеть, как все избегают этой темы и жалеют меня.
- Может, оно и так. Да только когда вы начали... ну, в общем, засиживаться каждый вечер в заведении, мы все поняли, что вы, так сказать, топите свое горе. Мы иногда говорим об этом, но все понимают, что не стоит делать это при вас.
- Похоже на то, - признал я и перешел прямо к сути. - Что ты думаешь о смерти Шейлы, Перс?
Он поморщился. Должно быть, его покоробило слово "смерть".
В Риверсайде с годами выработался особый этикет, требующий говорить иносказательно о многих вещах. Поселок наш удаленный и изолированный, если не считать контактов Станции и еженедельных перевозок рыбы на грузовиках. Словами типа "смерть" здесь не пользуются - это считается непристойным. Если хотят сказать что-нибудь неприятное, то прибегают к эвфемизмам.
- Полиция сказала, что это несчастный случай, - пробормотал он.
Я понял еще кое-что. По всей вероятности, они вообще не обсуждали смерть Шейлы. За пять лет я разобрался в обычаях Риверсайда, хотя многого все еще не знаю. В общем, судя по тому, что я знаю об обычаях поселка, разговоров о неожиданной смерти избегают. Эта тема несет печать проклятия. Убийцей может оказаться любой.
