Яна Дубинянская - Под пеленой
настроения после вчерашнего? А Жюли и её мать, конечно, сосредоточенно орудуют ножом и вилкой, как будто ничего не случилось и никогда не случится в
этом мире...
И он тоже там. Единственный человек здесь, который ничего не знает об
этой войне... Она вспомнила его глаза прямо напротив своих в сером предрассветном сумраке. "Теперь вы должны уйти. Я прошу вас." Четкие, раздельные фразы и спокойный, уверенный взгляд. Он послушался её, он ушел, и сейчас он сидит с ними за одним столом - потому что он все-таки не понял, ничего не понял тогда. Что ж, так даже лучше. Если это война на смерть, беспощадная,
как голос Стэна в ночи, пусть Билли не будет в числе их врагов. Просто свидетель, появившийся в неудобное время, но которого можно не принимать во
внимание. "Он не псих, он медленно воспринимает информацию..." Боже мой, да
вы не представляете, не в ваших силах представить, какой он...
Селестина села за стол, вытряхнув на него содержимое своего кошелька.
Краем глаза она поглядывала в щель между портьерой и оконной рамой. Там был
только белый-белый режущий свет и ни одного человека - ни своего, ни врага.
- Если вы не слишком заняты, продолжим нашу беседу, мадемуазель Тина.
Она не помнила, как вскакивала и оборачивалась - просто они вдруг
оказались лицом к лицу: она и черная дырка толстого револьверного дула.
Какая все-таки нелепость, что в таких маленьких дурацких заштатных
гостиницах делают в стенах потайные двери, а потом заставляют их несдвигаемыми с места дубовыми комодами... К самому концу дула привинчен небольшой
набалдашник - наверное, глушитель - красивый, рубчатый, а что означают
эти маленькие циферки у самого отверстия?..
И вдруг она подумала, что должна бы закричать - кричать не хотелось,
было неудобно и странно нарушать нависшую тишину. И все-таки она закричала
- негромко, нетвердо, скорее с тоской, чем со страхом или отчаянием...
И в этот миг все произошло. Отлетевший в сторону, как гигантская фишка домино, комод задел её, сбив с ног, беспорядочные выстрелы сострогали с
потолка дождь штукатурки. И, теряя сознание, Селестина услышала дикий, душераздирающий крик Гаролда Стэна - так ещё никто не кричал на памяти всей
ее жизни...
* * *
Он до предела выдвинул антенну, и из беспорядочного треска выплыл далекий, но достаточно разборчивый дикторский голос:
- ...обвиняемый в международном шпионаже и проживавший в стране под
именем Гаролд Стэн, судебно-медицинской экспертизой признан невменяемым...
- Билл, выключи немедленно!
- Да, дорогая, - запрокинув голову, подчеркнуто кротко отозвался рыжеволосый гигант в белой футболке и шортах. Поднимаясь на палубу, он сказал:
- Жюли с её всесильными связями. Честное слово, если бы чуть левее...
если бы рука не соскользнула... в общем, сейчас невменяемым признали бы меня.
- Билл!
Селестина сидела на носу яхты, её светлые волосы почти высохли и развевались на ветру, а яркий сине-зеленый купальник сливался со сверкающим
фоном моря.
- Когда ты так говоришь, я начинаю тебя бояться, - серьезно сказала
она.
Билли улыбнулся и шагнул к ней.
- В жизни не поверю. Ты у меня смелая!
Селестина выпрямилась, в её глазах сверкнули задорные искорки.
- Смешной!
- Смета, - засмеялся, принимая вызов, Билли.
- Смерч!
- Сметана!
- Смена!
- Смеркается!
- Смесь!
- Смежный!
Темп игры все убыстрялся, веселые голоса звенели беспрерывно, без всякого зазора. Селестина расхохоталась и, беспомощно мотая пушистой головой,
бросилась на шею Билли.
- Мне надоело! - смеялась она, взмывая в воздух в его могучих загорелых руках. - На редкость глупая игра. И к тому же ты всегда выигрываешь!
1996.
