Виктор Меньшов - Храм Василия Блаженного
- Что они за люди - не знаю, только нас они за людей не считают. Я им целый день сантехнику монтировал, по ниточке все выводил, душу в работу вложил. А мне даже спасибо не сказали, сунули молча деньги и поскорее за ворота выставили. Когда я на кухне у них с трубами возился, а потом во дворе, за мной пацан ходил, лет двенадцати. Он за собой стул таскал и тарелку с яблоками, которые грыз, чтобы не скучно было за мной следить, чтоб я не спёр чего...
На этом интерес поселковых к приезжим иссяк. Раз живут так люди, значит так им хочется. Значит - так им и надо. Правда, поначалу туда ещё ребятишки поселковые бегали. Ребятня народ любопытный. Но тут случилась беда: украл какой-то пьяница из вагончиков что-то из машины у тех, кто на дальнем конце селились. Пьяницу этого жена его застукала, когда он домой припёр барахлишко, сама отнесла всё обратно, прощения за мужа своего непутевого просила.
Крайние промолчали, но стали на ночь пару собак выпускать прямо на улицу. Да не дворняг каких брехливых, а серьёзных псов. Молчаливых, злобных. И как-то утром позабыли одну домой загнать, а тут мальчишки поселковые прибежали, их псина эта и покусала. Сеньке Малахову кусок мяса на плече вырвала. С тех пор и ребятишки туда ни шагу.
Так вот и жили, не замечая друг друга. Рядом и врозь.
Телевизор
Дочь Валентина и зять Геннадий привезли из Москвы в подарок матери и теще, Анастасии Николаевне Пантелеевой, телевизор. Себе они купили новый, импортный, с видеомагнитофоном вместе, а свой привезли матери. Он тоже был почти новый, цветной, с большим экраном и хорошо работал.
Поставили телевизор в углу и полезли зять Геннадий и сын Анастасии Николаевны Костя, на крышу, антенну ставить. Да где-то там, на крыше и пропали.
Мать с дочерью Валентиной мужчины усадили напротив включенного телевизора, чтобы они покричали им в окошко, когда на экране появится изображение.
Сидели, сидели мать с дочкой у экрана, по которому шел рябивший в глазах снег, да мелькали полосы, а картинки все нет как нет, и мужики ни гу-гу. Сообразила, наконец, Анастасия Николаевна, что здесь что-то не так, отправила дочку посмотреть, чем там мужики заняты.
Дочь Валентина лихо вскарабкалась на чердак, но там мужиков не было. Выглянула она в чердачное окошко на крышу, увидеть ничего не увидела, но голоса услышала отчетливо. Прислушалась она и ахнула: ее муж и брат... пели!
Два очень пьяных голоса, хотя и заплетаясь языками, но старательно и душевно выводили:
Пускай судьба забросит нас далеко! Пускай!
Ты к сердцу близко никого не подпускай!
Следить буду строго
мне сверху видно все - ты так и знай!
Пора в путь дорогууууу...
Услышав про то, что "пора в путь дорогу", Валентина не на шутку разволновалась, но все же на крышу лезть не решилась, стала звать мужиков в окошко и грозить всевозможными карами, но те то ли не услышали, то ли проигнорировали, тогда Валентина, женщина крупная, чтобы не лазить по чердаку вверх-вниз, свесилась в люк и стала кричать матери на первый этаж, помня, что двери в квартиру открытыми оставила.
Вышла мать на площадку, подняла голову, видит, дочка висит в люке вниз головой и что-то кричит ей, а что - ну никак она не разберет, потому что у телевизора появился звук, который заорал во всю свою железную глотку какую-то музыку и песни, и теперь мать не знала как его заткнуть.
Дочка, видя, что мать ее не понимает, свесилась ниже, да и сверзилась вниз головой. Быть бы беде, если бы не крепдешиновое платье Валентины, подолом которого она зацепилась за какой-то крюк. Платье выдержало, и ее удержало, только все, как есть, задралось кверху. И висела теперь Валентина во всей своей сокровенной шикарности, как лук в сеточке, нижним бельем красуясь, даже ногой дрыгнуть боится.
Прибежала наверх мать, увидела, что происходит, давай к соседям стучать. Выехал в коляске Анатолий Евсеевич, как увидел происходящее, так захохотал, что едва из коляски не выпал. Выбежавшая следом Полина Сергеевна быстро обстановку оценила, закатила мужа в обратном порядке в квартиру, несмотря на его протесты, а сама выскочила на площадку с утюгом в руках, перепугав Анастасию Николаевну.
Пролетев мимо нее, Полина Сергеевна загрохотала утюгом в двери соседей.
- Михаил тут живет, откатчик леса, ты что, не помнишь? - пояснила она, обрушивая могучие удары на двери.
- Так он же глухой! - удивилась Анастасия Николаевна.
- А ты думаешь, я зачем за утюгом бегала?
- Мамочка, это ты упала? - спросила из-под подола дочка, не видящая что происходит, но услышавшая грохот.
- Ты что, Валентина, по звуку так решила? Так у тебя мать не железная по лестнице так греметь, - успокоила ее Полина Сергеевна.
- Это вы, Полина Сергеевна? - заволновалась под платьем Валентина. Ой, стыдно-то как!
- Сейчас мы тебя снимем, ты только не дергайся. И чего тебя на чердак понесло? Мужиков, что ли, в доме нет?
- Ой, Полиночка, она же за мужиками и полезла, - попыталась внести ясность Анастасия Николаевна.
- Валентина? За мужиками на чердак? - едва не выронила утюг Полина Сергеевна.
- Да она за нашими мужиками полезла, - поняв, что сказала что-то не так, стала пояснять Анастасия Николаевна, но в это время двери открылись и на пороге выросла фигура соседки, Веры Ивановны, которая ловко перехватила в воздухе утюг, летевший на двери из рук Полины Сергеевны, недоуменно повертела его и вернула обратно.
- Ты чего это мне суешь, Полина? Не мой это утюг, - зевнула она, лениво попытавшись запахнуть халат, который разъезжался, открывая фиолетовый бюстгальтер необъятных размеров, удивительно похожий на гамак.
Кустодиевская женщина стояла на пороге. Слона на скаку остановит!
- Это чего это висит? - спросила она.
- Это Тоськина Валентина, - пояснила Полина Сергеевна. - Ты зови скорее мужа, ее снять надо.
- Ага, - с готовностью отозвалась Вера Ивановна, повернулась и пошла в квартиру, заорав басом. - Мишка! Вставай! Там Валентина чегой-то повесилась, вытащить надо!
- Вот дура баба! - сплюнула в сердцах Полина Сергеевна. - Типун ей на язык!
- Сейчас идет Мишка, - сообщила Вера Ивановна, появляясь в дверях. Полина, ты фершалка, посмотри пока, прыщик у меня на языке выскочил чегой-то, глянь, а?
Анастасия Николаевна с ужасом посмотрела на Полину Сергеевну.
- Давно прыщик твой выскочил? - спросила Полина Сергеевна, сама изменившись в лице.
- Этот, что ли? - ткнула себя в кончик языка Вера Ивановна.
- А у тебя их что - много? - ужаснулась Полина Сергеевна.
- Да нет, бывают изредка. Этот вот вчера выскочил. А что?
- Да ничего, - с облегчением вздохнула Полина Сергеевна. - Это хорошо, что вчера.
- Чего тут хорошего? - обиделась Вера Ивановна. Но тут вышел ее муж.
