Людмила Васильева - Диверсия
ПОХИЩЕНИЕ
Катя приподнялась на кушетке. "Значит, меня похитили..." Она осмотрелась. Комната просторная, с высокими потолками с лепниной. Много растений. Слева на стене, рядом со старинным массивным шкафом, большой гобелен со сценкой в духе семнадцатого века: на лугу хоровод девушек, в тени под деревом собака, с ней играет юноша, рядом девушки плетут венки. Цвета розовые, золотистые, зеленые. В углу комнаты высокое трехстворчатое зеркало с туалетным столиком - такое теперь увидишь лишь в музее. Много книг, явно старинных: толстые фолианты в кожаных переплетах со стершейся местами позолотой. Сверху, на полках, вперемежку с книгами, скульптурные группы из фарфора, выдержанные в стиле всей обстановки.
Катя привычно всунула босые ноги в легкие домашние туфли. Ее платье и белье висели на видном месте. Но пижама на ней чужая. Ее внимание привлекли картины: Ватто, Фрагонар, Буше. Она двигалась по комнате нарочито замедленно, не сомневаясь, что кто-то наблюдает за ней, глядя на экран. "Пусть поломают голову... небось думали, что я брошусь к окну или стану рваться в дверь и призывать на помощь..."
К окну она подошла. Увидела пышные кроны деревьев, клумбы с цветами и пепельно-голубое небо. Обстановка самая мирная. Настораживала лишь тишина -в небе не видно воздухолетов. "Не в темницу же я брошена в разорванных лохмотьях. Вполне в духе времени - плен с полным комфортом, в этих старомодных уютных покоях". Но как произошло все это? Ни одного воспоминания... Последнее, что запечатлелось, - ее разговор со школьником. Они стояли у ее картины "Дом в океане", и мальчик рассказывал, как они с отцом были в океаническом городке неподалеку от Владивостока. "Дальше ничего, ни проблеска... Нужно думать, как вести себя теперь... Хочется выпить чая..."
Катя прошла в кухню. Создавалось впечатление, что за домом следит добросовестная хозяйка - чистота, в продуктах недостатка нет. "Нужно поесть, не будут же они меня немедленно травить, раз водворили сюда".
Она приготовила завтрак, выбрав овощной салат, яйцо и немного сметаны. Заварила чай. Позавтракала на кухне, прошла в комнату, открыла шкаф. В нем несколько платьев и еще кое-что из одежды. Прикинув, Катя решила, что все соответствует ее размерам. Включила видеообозреватель, осмотрела прилегающие к дому места. Люди не появлялись. Она спустилась с верхнего этажа, прошла верандой В сад. Был приятный день, солнце, словно полуприкрытое легкой завесой, посылало мягкий ровный свет. Несмотря на безветрие, жары не было. Катя решила сразу же определить границы своего заключения - в том, что они были, она не сомневалась. Дорожка, присыпанная красноватым песком, привела ее к поляне с ветвистым старым дубом. Она смело пересекла ее и очутилась перед полосой подрезанного декоративного кустарника. Но стоило ей приблизиться к нему, как тело закололо, словно в него вонзились тысячи иголок, а ноги перестали повиноваться. "Здесь и есть граница, дальше не двинешься. Где же я примерно нахожусь? Кипарисы, дом увит виноградом, уединенная вилла, тайна, тайна..." Катя прошла к дубу, села на скамью под ним и стала ждать. Чего? Должен же появиться кто-то, кто запрятал ее сюда. Так она сидела, будто бы спокойная, вертела в руках травинку с видом вполне независимым, но внутренне была скована возможной встречей с неизвестной опасностью.
Вспомнились события прошедших дней. Выставка заинтересовала зрителей, вызвала много отзывов в прессе и видео. Похитители дали ей время на это, явно рассчитав, что ее исчезновение во время выставки будет слишком сенсационным. Но и ждать долго они, видимо, почему-то не могли. И как только экспозиция была свернута и картины упакованы, ее срочно украли. В тот день мальчик, сын служащей выставочного зала, попросил ее побеседовать со школьниками - его приятелями. И вот... она здесь.
Человек, по-видимому, точно знал, где ее найти. Он шел к ней не оглядываясь, неторопливо, спокойно. Подойдя, доброжелательно улыбнулся, словно был с ней давно знаком и именно здесь она назначила ему свидание. Протянул руку. Своей руки Катя не подала. Он укоризненно покачал головой, заговорил по-русски почти без акцента:
- Вы сердитесь. Я так и предполагал. Конечно, похищение, каким бы оно ни было, есть насилие.
Катя откровенно зло посмотрела на него:
- Свинство. Просто недостойно современного человека, мерзостно и пошло.
- Вы торопитесь с выводами. Слишком ошибочно сразу же, не разобравшись, приписывать все только злу.
- Не морочьте мне голову, а скажите прямо, зачем и куда меня приволокли. И что за этим последует по вашей программе...
- Ах, Екатерина Васильевна, невозможно, глядя на вас, даже предположить, что вы можете быть так грубы... Но я не хочу отвечать вам в подобном духе. Кстати, вам нелишне знать, что меня зовут Анатолем Константиновичем, фамилия - Севенарт. Я полуфранцуз, полурусский.
Послушайте меня, Екатерина Васильевна, давайте не будем пререкаться, а поговорим разумно, по-деловому. Могу прямо сказать: ничто вам здесь не угрожает, наоборот - обстановка для отдыха превосходная, а вы устали от подготовки к выставке и ее проведения. Столько встреч, разговоров, интервью...
Катя вскочила со скамьи, встала перед опешившим "миротворцем":
- Прекратите болтовню! Я сама знаю, устала или нет..; Или вы немедленно меня отпустите, или я найду выход... То, что вы проделали со мной, не пройдет безнаказанно для вас. И знайте, я не подчинюсь никакому насилию.
Севенарт с сожалением смотрел на нее:
- Вы взрослая, а так неразумны... Вы же ничего не знаете: ни того, кто вас увез, а не похитил, а точнее, спас от грозившей вам далеко не пустяковой опасности; ни того, зачем вы здесь и почему вас не уговорили предварительно уехать по доброй воле. Вот и давайте разберемся во всем, а затем вы вольны вести себя как вам заблагорассудится.
Севенарт встал, взгляд его явно выражал снисхождение к Кате и ничем не пробиваемую доброжелательность.
- Может быть, вы все-таки, как женщина и хозяйка, пригласите меня на чашку чая и выслушаете...
- Я не знаю, что вы мне скажете, но заранее предупреждаю: пока я не свободна, никакого разговора "на равных" не будет. И чем скорее вы освободите меня, тем лучше для вас... Не надейтесь, что многим безразлично, куда это я исчезла...
- Хорошо, хорошо... Сначала выслушайте...
Катя нервно и решительно вошла впереди Севенарта в дом, показывая, что не намерена соблюдать церемонии. Она заварила чай, налила Севенарту, сама села, демонстративно отодвинувшись от стола. Севенарт, поморщившись, стал неторопливо пить.
- Повторяю вам, Екатерина Васильевна, все, что произошло, не похищение, а стремление спасти вас. В том мире, где вы до сих пор жили, творится нечто, не менее страшное и уничтожительное, чем война. Чьято злая воля, чей-то изощренный ум решил повести смертельную борьбу с существующей политической системой. Но в этой борьбе гибнут наиболее ценные талантливые личности. Вначале у нас, людей, принадлежащих к обществу доброй воли, возникли предположения, что губительная эпидемия, поразившая содружество, - один из новых способов борьбы оппозиции Но ученым стало ясно, что зловещие заболевания не есть результат деятельности особых микроорганизмов, а поражение психики, вызванное иными причинами. Это "бунт" психики, реакция, ранее неведомая человечеству, на длительное насилие.
