Олег Никитин - Стеклянная пыль
Вскоре мы пристали к берегу прямо напротив песчаной косы, выступавшей из воды в южной части поселка. Козлана выпустили из ловушки и развязали: дальше согласно традиции он обязан был идти своим ходом. Поначалу глупое животное сопротивлялось и рыло копытом землю, но крепкая веревка принудила его влиться в общий поток. Мы углубились в лес по широкой тропе, проложенной предыдущими поколениями жертвователей. Впереди шествовали старейшины под охраной лучших охотников, а замыкали колонну мы с Гешей.
Буйная растительность по краям дороги заворожила ее. Действительно, по сравнению со степью здесь было на чем задержать в удивлении взгляд. Могучие туки раскинули над нами свои корявые лапы-ветви, закрывая от нас солнце. На их шершавой, бурой коре лепились последние в этом году цветы самых разных оттенков и форм — от огромных, переливающихся бледной лазурью, до мелких желто-зеленых, исторгших из себя тонкий мохнатый пестик. Хищные вьюны облепили стволы гибкими стеблями, вгрызаясь в деревья острыми крючьями. Тут и там торчали огромные многолистники, шевеля своими похожими на цапель стеблями. На их макушках торчали плоские, зубастые раковины. Где-то среди ветвей клекотали безобидные мухоедки, в подлеске кряхтели блумы — пожиратели мелкой падали, ловко отбирающие ее у растений, и повизгивали их близкие родственники мокроухи, любители ягод.
В целом опасности здесь не было. Крупные хищники типа хрумуха днем отлеживаются в густых травах и только с заходом солнца отправляются на охоту.
Мы практически сразу достигли места назначения — мощного валуна с естественным уступом на боку. С этой стороны камня лес был тщательно вырублен, поэтому всем нашлось место, чтобы встать полукругом и лицезреть процесс заклания жертвы. По рассказам Носача я представлял себе дальнейшее действо, поэтому повернулся к Геше и спросил шепотом:
— Геша, ты вообще-то откуда взялась?
Она посмотрела на меня как на идиота и ответила:
— Шутишь? Давай лучше посмотрим.
Меня взяла досада. Что за чушь? Выходит, я должен знать, кто такая Геша? Мне пришло в голову, что мы, наверное, из одного племени, и она просто явилась за мной. В таком случае, с ее точки зрения, я действительно сморозил глупость.
В этот момент визг козлана прервал мои думы. Зверь что-то заподозрил и забился в истерике, мечась вокруг колышка, к которому был прикован, однако это не нарушило течение ритуала. Бруко продолжал отплясывать некий буйный танец и что-то горланить, периодически воздевая руки. Все вокруг нас погрузились в транс и покачивались в такт песнопению, и только мы с Гешей пялились на эту картину.
Тем не менее несчастный козлан кое-кого привел в чувство своими воплями. Откуда-то из толпы к нам протолкался Айси и схватил меня за рукав. Его темные глаза страдальчески сверкали.
— Знаешь, о чем оно думает?
— Кто?
— Это бедное копытное. Оно думает: «Зачем ты меня связал, ну зачем?»
Я подавил смешок, одновременно замыслив маленькую шутку, и тут же осуществил свой коварный замысел. Со стороны это выглядело так: козлан насупился, сверля шамана мутным взором, разбежался и мощно наподдал тому сзади своими крутыми рогами. Бруко принял горизонтальное положение, пролетел несколько шагов и рухнул у ног изумленной толпы. Вскочив, шаман в исступлении подлетел к зверю и принялся пинать его сапогами, постоянно натыкаясь на выставленные рога козлана. Совсем озверев, Бруко выхватил из-за пояса жуткий ритуальный кинжал.
Бойцы свирепо сопели и издавали гневные вопли, сражаясь на виду захваченных сценой селян.
— Ванкулия! — ликующе крикнул Айси.
Я с уважением оглянулся на него. Таких красивых слов я не знал.
— Убей его! — подхватил я, стараясь еще больше раззадорить противников.
Толпа разразилась азартными криками:
— Ногой ему в лоб!
— Бей гада!
— В глаз ему, в глаз целься!
Козлан стойко оборонялся, временами переходя в контрнаступление, и скоро шаман выронил свое ужасное оружие. Мятежное животное тут же оттеснило врага от кинжала.
— Обломай ему рога, Бруко! — вопили селяне.
— Сбоку заходи!
— Выдерни ему копыта!
— По черепу, по черепу! Лупи его!
— Тяни за хвост!
— А я в дупле сижу, — невпопад поведал Айси.
Бруко утомился, а козлан все еще был полон сил, поэтому я решил, что пора прекращать сражение, и отстал от животного. Бруко воспользовался замешательством противника, схватил оружие и сокрушил зверя. Тот пал на бок, обливаясь кровью, и испустил дух. Толпа восторженно заревела.
Не сомневаюсь, что это было одно из лучших жертвоприношений за все время существования ритуала.
5. Свадьба
В том же порядке мы вернулись в поселок. Правда, сейчас большая часть женского населения шагала плотной толпой вокруг Геши, восхищенно трогая ее курточку и штаны. Я не видел лица странницы, но полагал, что она находится в смущении, не зная, как объяснить происхождение таких прочных и тонких материалов. Хотел бы я услышать, что она лепечет по этому поводу, поскольку сам был облачен в нечто подобное, когда осознал себя лежащим на сырой моховой подстилке в лесу.
Зуборыл отдышался и во время переправы провожал наше судно задумчивым взором, прячась в камышах. Похоже, он начал кое-что понимать.
На родном берегу нас ждало роскошное угощение. Оно состояло из всевозможных мясных и растительных блюд, расставленных на огромных гладких шкурах. По плану сегодня должна была состояться хотя бы одна свадьба, однако по собственной воле жениться за целый год никто не захотел. Поэтому приходилось идти на бескровную жертву. Крайним оказался Межутка. Его нареченная, довольно пожилая дева Путси, дочь одного из старейшин, бодро сновала между гостей, излучая восторг. Бесформенным коконом на ней сидело ее праздничное одеяние, сшитое из волокон тростника и обильно окрашенное растительным соком. Круглые глаза Путси прямо-таки сияли. Молодые уселись на видном месте, Межутка залпом осушил кувшинчик вина и приободрился, обретя надлежащий бесшабашный вид.
Валдак поднялся с чашей в руке и произнес поздравительную речь:
— Уважаемые соплеменники! В этот торжественный день двое наших юных друзей соединились в едином порыве и вскоре продолжат наш род. Мое сердце старика ликует при виде такого счастья. Да будет их жизнь долгой и плодотворной!
Мы радостно загалдели и осушили посуду. Застолье разгоралось. Я и Геша сидели ближе к краю пиршественного скопления, рядом с одним из весело похрустывающих костерков. Тут же пристроилась и Пава, с которой после доброй толики напитка спало утреннее напряжение. Я чувствовал себя неплохо, словно забыл, что завтра мне предстоит отправиться в далекий путь. К тому же запеченная в углях рыба была превосходной. Я усиленно набивал живот всякой всячиной, щедро заливая ее вином. Геша с Павой старались не отстать, и вскоре моя бедная невеста с рыданиями бросилась мне на шею. Вокруг стоял ужасный гам, все зачем-то пытались куда-то двигаться, сбивая ногами посуду. Перекрывая гвалт, звучал звонкий голос Айси:
