Олег Никитин - Стеклянная пыль
— Кажется, я вывихнула ногу, — сказала девушка.
— Ага, — ответил я, — пойдем отсюда, пока не явился пузырник. Как тебя зовут и откуда ты меня знаешь?
Явно чем-то обиженная, она отвечала:
— Ну и короткая у тебя память! Я ведь Геша, мы познакомились с тобой на свадьбе у Лидии. А кто это — пузырник?
По-моему, мы совершенно не понимали друг друга.
— Ужасный хищник, — в свою очередь, удивился я. — Он же за тобой гнался.
Я поднялся и подхватил Гешу под руки, помогая опереться на здоровую конечность. Видно было, что ей трудно стоять на одной ноге, и она с надеждой взглянула на меня.
— Может быть, лучше воспользоваться твоей призмой и прогреть больное место? А то мой компас для этого совсем не годится.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — пробурчал я. Геша едва ли не с ужасом взглянула на меня, видимо, не веря своим ушам. — Ладно, влезай, — сказал я. — Может, бросим твою котомку?
Она решительно замотала головой и вскарабкалась с моей помощью мне на спину. Мы неторопливо двинулись к реке, по направлению к поселку.
— Значит, ты меня спас? — через какое-то время спросила Геша.
— Вроде того. К вечеру бы тварь от тебя и костей не оставила. Видишь ли, пузырник ползает медленно, зато действует основательно.
Когда мы уже подходили к нашей пещере, я увидел на берегу Паву. Она удила рыбу, и я надеялся, что она не обернется, но она обернулась и, конечно, изменилась в лице, заметив меня, шествующего с Гешей на закорках. Я ослепительно заулыбался и вскинул в бодром приветствии руку.
— Здорово, Павуша, — вскричал я жизнерадостно. — Вот, раненую Гешу подобрал!
Я спиной почувствовал, что Геша несколько напряглась, а Пава, по-моему, позеленела, отвернулась и молча продолжала ловлю рыбы. У нее как раз запрыгал поплавок. Вдруг она повернулась и зло бросила мне в лицо:
— Я тебя, между прочим, уже полдня жду!
— Не кипятись, дорогая, — отвечал я ей примирительно, — я сейчас приду. Геша подвернула ногу.
Пава недобро усмехнулась, глядя мне за спину, и ее вид ясно показывал, что она кое-кому и шею была бы не прочь свернуть. Ее круглое розовощекое лицо выражало острейшую степень недовольства.
Я поспешил удалиться под своды пещеры. К счастью, Носач оказался дома. Он выслушал мои пояснения и принялся за лечение пострадавшей, я же собрался с духом и выбрался наружу. Пава в некотором смысле была моей невестой, то есть где-нибудь после праздника я собирался начать строительство собственного «дупла» в том же склоне.
Однако Павы снаружи не оказалось — ее сочное тело мелькнуло вдалеке и скрылось за излучиной реки.
4. Жертва
На следующий день нас разбудили гулкие звуки барабана. Обычно он валялся у входа в жилище Бруко, а сейчас его торжественно водрузили на плоский камень в центре селения. Шаман с оттяжкой охаживал свой инструмент крепкой оструганной палкой, извлекая из него бодрящие звуки. Вскоре он утомился и отправился домой перекусить, и мы тоже не зевали.
Геша открыла глаза и стала ощупывать ступню.
— Что это было? — спросила она меня, одарив доброжелательной улыбкой.
— Начинается День первого листа, — ответил Косорот. — Сейчас поедим и в путь.
— Как нога? — поинтересовался я участливо, наворачивая кусок копченого мяса.
— Почти хорошо. Наверное, я уже смогу ходить сама, только боюсь на что-нибудь наступить и разбередить ее. Можно мне пойти с вами?
— За ногу не опасайся, я дело знаю, — самодовольно заявил Носач. — Считай, завтра сможешь бегать.
— Это точно, — согласился Косорот, хлебая вино.
— Прямо постоялый двор какой-то, — пробурчала неожиданно Лумумба, — откуда вы все беретесь-то? Нигде же нет никого. И все к нам в дом.
— Ладно, молчи! — осадил жену Косорот. — Или не ты рожу при Берни наела? Да ты день и ночь на него молиться должна.
Лумумба обиделась и уткнулась в чашку с отрубями.
Я надел свою лучшую одежду, какую сумел к тому времени скопить, в том числе замечательный широкий пояс из кожи крока, с петлями для оружия. На всякий случай я нацепил на себя узкий каменный нож, изготовленный оружейником Могусом по моему заказу. Длиной ладони в полторы, он удобно ложился в руку, готовый пронзить врагу или зверю сердце или другой внутренний орган.
Причудливее всех вырядилась Лумумба. Она напялила ярко-зеленую накидку, состоящую из сцепленных между собой блестящих шкурок степных ящериц, звонко хрустящих при ходьбе. Симпатичная физиономия Геши и необычность ее наряда вполне компенсировали ее общую потрепанность.
Мы дружной толпой выбрались из пещеры. Большая часть поселян уже рассаживалась на могучем плоту, пригнанном специальным плотоводцем из заводи, что врезалась в берег немного выше по течению. Мне бросились в глаза грушевидные очертания Айси, коренастая фигура Валдака и колоритный Бруко со священными атрибутами под мышкой: большим зазубренным тесаком, кувшином какой-то жидкости и темным бруском дерева. Особо выделялись охотник Межутка, назначенный в этом году поставщиком жертвенного животного, и крупный грязноватый козлан, которого он крепко связал и спеленал сетью. Жертва озиралась и затравленно блеяла.
Мы запрыгнули на плот, у мужской части корабля оказались длинные шесты, которые были тут же погружены в воду, и судно двинулось к противоположному берегу. Хотя местные жители успели привыкнуть к возникающим то и дело странникам, Геша всех заинтересовала, и отовсюду послышались насмешливые вопросы вроде:
— Косорот, ты стал двоеженцем? Кто это у тебя?
— Я здесь ни при чем! — отвечал хозяин, бросив непонятный взгляд на жену. — Это Берни.
Все обернулись ко мне, кто-то, например, Валдак, нахмурился, а кто-то, наоборот, еще шире раздвинул в улыбке рот. Последний инцидент с зуборылом некоторым показался по-настоящему забавным, и они ждали от меня продолжения. Я поднял левую руку, прося тишины, и возгласил:
— Эту девушку зовут Геша. Вчера она шла по степи и подвернула ногу. Я там прогуливался и нашел ее. Вот и вся история, больше я сам ничего не знаю.
Во время этой краткой речи я заметил Паву, напряженно застывшую в неестественной позе. Она честно пыталась поверить в мою невиновность, но, похоже, у нее это плохо получалось. Геша смущенно сжалась у меня за спиной. Конец этой сцене положило маленькое происшествие: плот внезапно вздрогнул и покачнулся, раздались испуганные вопли. Над водой мелькнула гнусная морда змея.
— Их-хи-хи-хи-хи! — заверещал Айси.
Как видно, зуборыл пришел в себя и решил подкрепиться, и мне пришлось отправить его на дно, в тину. Пострадавшего быстро извлекли из реки. Он дико озирался, не вполне веря в собственное спасение.
Вскоре мы пристали к берегу прямо напротив песчаной косы, выступавшей из воды в южной части поселка. Козлана выпустили из ловушки и развязали: дальше согласно традиции он обязан был идти своим ходом. Поначалу глупое животное сопротивлялось и рыло копытом землю, но крепкая веревка принудила его влиться в общий поток. Мы углубились в лес по широкой тропе, проложенной предыдущими поколениями жертвователей. Впереди шествовали старейшины под охраной лучших охотников, а замыкали колонну мы с Гешей.
