Лилиана Розанова - Предсказатель прошлого
- Чепуха! - бодро воскликнул Константин. - Они что-нибудь придумают. А мы продержимся на аварийном. Ты что, не веришь, что они придумают?
- Верю, Костенька, - мягко сказала Она.
Где-то вдалеке возник и теперь нарастал, надвигаясь, высокий пульсирующий свист. Страшный толчок швырнул их на пол, стены накренились.
Константин поднялся, пошатываясь, поднял Ее и прижал к себе. Она заговорила, торопясь, сжав ладонями его щеки и глядя ему в глаза:
- Костенька, все равно, что бы ни случилось... Подумать только - мы могли не встретить друг друга! Но мы встретились, я с тобой, - это такое счастье!
- Да... да... да... - повторял Костька, целуя Ее и пряча лицо в ее стриженых волосах.
Раздался грохот. Они упали, не разжимая рук. В наступившей темноте мы услышали отчаянный крик.
- Пустите меня! - кричал Константин. - Она погибла! Пустите!
Мы с Немкой держали его за плечи. "Сейчас, сейчас", - шептал Баранцев и шарил пальцами по панели Коллектора.
Щелчок!
- ...Обыкновенная сметана, - миролюбиво заметил Константин.
- Умник какой! - в восторге завопил кто-то.
- Пижон! - подхватил пострадавший мужчина.
- Ихний брат стоит на сметанном конвейере...
Маленькая девушка, привстав на цыпочки, спросила у Костькиной спины:
- Вы сойдете у Аэропорта?
- Пожалуй, мне от Сокола ближе, проходите, - подвинулся Костька и подмигнул: - Я еще тут побеседую с товарищами о теперешней молодежи...
Константин сидел, обхватив голову руками. Больше он никуда не рвался, но лучше бы кричал, чем так молчать.
- Послушайте, - рассудительно говорил профессор Стаканников. - Будем логичны, друзья мои. Абстрагируемся от конкретных личностей и рассмотрим систему А-Б в общем виде. Если А и Б взаимозависимы, то, поскольку существует А, должна существовать и Б. Если же Б перестала существовать в результате некой катастрофы, то следует только радоваться, что система А-Б не была слишком жесткой.
- Она погибла, - глухо сказал Константин, отняв руки от лица и глядя мимо нас.
- Перестань ты! - не очень уверенно воскликнул Немка.
- А ты помнишь ее? - спросил я. - Как вы на самом деле встретились в метро - помнишь?
- Не помню, - убито сказал Константин. - В том-то и дело. Вот бабку со сметаной, представь, запомнил, она еще была похожа на нашу соседку тетю Валю.
Тут я должен сказать о себе. То, что произошло, вернее, _могло_ бы произойти с Костькой, произвело на меня потрясающее впечатление. Бог мой, думал я, наверное я тоже встречал эту, вернее, другую _единственную_ девушку и не узнал ее, таких на улицах и в читалке встречаешь человек по пятьдесят на день, - как отгадать, что это _она_? Я лихорадочно перебирал мою жизнь: детский сад - школа - институт, - выискивая _мой решительный момент_, я просто извелся в предположениях и догадках. В жизни не представлял себе, что могу так волноваться.
Баранцев протянул мне электроды, и я надвинул их, еще теплые от Костькиных ушей.
Я подумал, что у Баранцева что-то разладилось: перед нами не возникло никаких картин, ровным счетом ничего. Только от пронзительных "уии-уии" и треска разрядов заложило уши да время от времени выстреливали на экране зеленые молнии. Женька с вдохновенным и терпеливым лицом коротковолновика крутил ручки настройки: я видел, что он вывел чувствительность на максимум и взялся за ручку с надписью "возраст". Повинуясь движению его пальцев, узкий луч ползал туда и обратно по шкале, градуированной от года до тридцати.
- Что же это, Женька? - не выдержав, спросил я.
- Для тебя, Коля, наверное, чувствительность маловата, - с сожалением сказал Баранцев. - А постой-ка... Погоди-ка...
И действительно, я увидел себя: я платил в кассу отдела фотопринадлежностей универмага "Военторг".
- Нет у меня мелочи, молодой человек, - сказала кассирша. - Возьмите лотерейные билеты, всего два осталось, номера ноль три и ноль четыре.
- Куда мне два, - ответил я, - я лучше сока выпью. Один давайте. - Я протянул руку, взял билет ноль-четыре и пошел к киоску, где продавался томатный сок.
- ...Проверь-ка, Коленька, таблицу, - сказала мать. - Я как-то купила на девяносто копеек, возьми на полке под Дон-Кихотом.
- У меня тоже был билетик, - вспомнил я, вынул его из бумажника, расстелил газету и стал сличать номера.
- Ха! Вот так штука! - воскликнул я. - Серия три семерки три девятки номер ноль четыре...
- Что?.. - бледнея, спросила мать.
- Номер ноль четыре, - вот этот самый! - выиграл пылесос "Вихрь"! объявил я торжествуя.
- Батюшки! - ахнула мать и перекрестилась.
- Выключи, - сказал я Баранцеву, страдая от разочарования и обиды. - И не надо показывать, как было на самом деле; я и так помню: купил билет ноль три и выиграл рубль... - И это все?
- Вот видите! - вскричал профессор Стаканников. - Я всегда верил в вас, Завязкин, и я был прав. Ваша жизнь развертывается точно по прямой, практически без отклонений. А это возможно лишь в том случае, если ваша психика имеет минимальное число степеней свободы. Идите и дальше по этому кратчайшему пути от точки к точке - такие люди нам нужны!
- А вот был однажды такой случай, - сказал Немка. - Горилла подумала, что она человек, заказала брюки, но потом не знала, куда их одевать, потому что у нее четыре руки, а ноги ни одной, - как это сказать одним словом?..
Я стиснул зубы, распахнул окно и по пояс высунулся в ночной переулок, пахнущий озоном.
Конечно, Баранцева нужно было качать. Ведь грандиозный же успех, триумф! Но, честно вам признаюсь, в ту ночь мы не сделали этого. Каждый из нас думал о своей жизни, и эти размышления настолько поглотили нас, что мы Женьку даже не поздравили.
Но он все понял. Пока мы так сидели и курили, он снял простыни со стен, вскипятил чайник, занял у соседей ванильных сухарей и расставил стаканы...
Вот, собственно, и весь случай. По-моему, он достаточно характеризует Баранцева как ученого. И как человека - тоже. Так что для меня лично он всегда будет не только выдающимся изобретателем современности, но и верным членом нашего студенческого коллектива.
Между прочим, мы до сих пор собираемся, у Немки. Правда, чаще всего на эти встречи прихожу один я: Баранцев всегда работает до глубокой ночи, а Константин, если и приезжает, то с последним поездом метро, так что по домам мы возвращаемся пешком. Но мы с Немкой не обижаемся. Баранцев - это Баранцев. Что до Константина, то и я, и Немка отлично знаем, где он проводит все свободное время, - хотя мы никогда не говорим об этом.
Однажды я не выдержал и после работы отправился в метро до Аэропорта. Я сразу увидел Константина: в привычном ожидании он шагал по платформе, а когда поезд подошел, бросился навстречу сошедшим, напряженно вглядываясь в каждую девушку. Поезда все подходили и подходили... В один из них тихо вошел я и уехал домой.
