Уильям Тенн - Люди в стенах
Сара Целительница Болезней отступила назад и оценивающе посмотрела на него.
— Здесь еще нет мужчины, — произнесла она ворчливо. — Но, возможно, здесь есть начало такового.
Теперь он мог расслабиться. Физическое испытание было закончено. Потом, значительно позже, будет еще одно, после того, как он успешно завершит свою кражу, но его будут проводить как часть торжественной церемонии посвящения исключительно мужчины. При таких обстоятельствах, Эрик это знал, он сможет пройти его почти с радостью. Ну а пока он прошел физическое испытание. В данный момент это было важно. Согласно естественной реакции, его тело покрылось ручьями пота, который стекал по окровавленным трещинкам в коже, обжигая ее. Эрик почувствовал, как ему на спину плеснули воды, и заставил себя не потерять сознание, вернуть мозгу ясность и живость.
— Было больно? — спрашивала его Рита, старая сморщенная Хранительница Записей. На ее сорокалетнем лице появилась заботливая улыбка, но он знал, что она лжива. Такая старая женщина больше не могла чувствовать сострадания к кому бы то ни было. Она испытала слишком много страданий, боли и несправедливости, чтобы переживать из-за чужих бед.
— Немного, — сказал он. — Не особенно.
— Чудовища причинят тебе гораздо большую боль, если поймают тебя в момент кражи, ты знаешь это? Они причинят тебе гораздо большую боль, чем мы когда-либо были бы способны.
— Я знаю. Но кража важнее, чем риск, на который я иду. Воровство — самое важное из того, что может сделать человек.
Рита Хранительница Записей кивнула.
— Потому что ты крадешь вещи, необходимые Человечеству для жизни. Ты крадешь вещи, которые Общество Женщин может превратить в еду, одежду и оружие для Человечества, с тем, чтобы Человечество могло жить и процветать.
Он понимал, к чему она ведет, чего от него ждут.
— Нет, — возразил он. — Мы крадем не поэтому. Мы живем тем, что крадем, но мы крадем не просто для того, чтобы продолжать жить.
— А для чего? — спросила она мягко, словно не знала ответ лучше, чем все остальные члены племени. — Для чего мы крадем? Что важнее выживания?
Ну наконец-то. Наставления.
— Чтобы наносить ответные удары Чудовищам, — начал он. — Чтобы прогнать их с планеты, если мы сможем. Чтобы отвоевать Землю для Человечества. Но прежде всего — чтобы наносить ответные удары Чудовищам…
Он осилил весь длинный словесный ритуал, делая паузу в конце каждой части, чтобы Хранительница Записей могла задать очередной вопрос и вызвать продолжение. Она попыталась было подстроить ему ловушку. Она поменяла местами пятый и шестой вопросы. Вместо «Что мы будем делать с Чудовищами, когда отвоюем у них Землю?» она спросила «Почему мы не можем использовать чужую науку самих Чудовищ, чтобы сражаться с Чудовищами?»
Эрик уже произнес добрую часть параграфа, начинающегося словами «Мы будем держать их, как наши предки держали всех незнакомых животных, в месте, называемом зоопарком, или мы отведем их в наши убежища и заставим жить так, как жили мы», — прежде чем понял подвох и остановился в замешательстве. Затем он взял себя в руки, спокойно, как учили его дядины жены, поискал в памяти правильный ответ, и начал снова.
— Существует три причины, по которым мы не можем использовать чужую науку, — декламировал он, подняв руку с согнутыми большим пальцем и мизинцем. — Чужая наука — не человеческая наука, чужая наука антигуманна. Первое: чужая наука не человеческая. — Он согнул указательный палец, — мы не можем использовать ее потому, что никогда не сможем понять ее. Второе: она негуманна, поэтому мы никогда не захотели бы использовать ее, даже если бы могли понять ее. И третье: она антигуманна, и может быть использована только для того, чтобы причинить Человечеству вред, поэтому мы не смогли бы использовать ее, пока мы сами остаемся людьми. Чужая наука является полной противоположностью науке предков, она уродлива, а не прекрасна, вредна, а не полезна. Когда мы умрем, чужая наука приведет нас не в мир наших предков, а в другой мир, полный Чудовищ.
В целом все прошло неплохо, несмотря на ловушку, в которую он чуть не попал. Но он не мог забыть разговор с дядей. В то время, как его губы произносили знакомые слова, его мозг продолжал биться над неразрешимой загадкой. Его дядя был приверженцем чужой науки, и, согласно его утверждениям, родители Эрика тоже. Делало ли это их нечеловечными, антигуманными?
И что теперь делать ему? Он хорошо знал свой религиозный долг: в этот момент он должен рассказывать всему Человечеству об ужасном секрете дяди. Все это было слишком сложно для человека с таким ограниченным опытом, как у него. Когда он закончил длинный перечень наставлений, Рита Хранительница Записей сказала:
— Это то, что ты говоришь о науке наших предков. Теперь мы выясним, что наука наших предков говорит о тебе. Не поворачивая головы, она подала знак через плечо, и две молодые девушки — ученицы женщин — выдвинули большую машину, которая являлась центром религиозной жизни племени. Они отступили назад, улыбаясь одновременно застенчиво и подбадривающе Эрику Единственному.
Он знал, что их улыбки значат ненамного больше, чем просто добрые пожелания учениц одного пола ученику другого, но даже это послужило ему поддержкой в такой момент. Это значило, что он гораздо ближе к обретению полного статуса, чем они. Это значило, что, по мнению непредубежденных, незаинтересованных наблюдателей, испытание проходило нормально. «Одиночка, — зло подумал он, — я покажу им, на что способен одиночка!» Рита Хранительница Записей повернула ручку на верху массивной машины и та загудела. Рита вскинула руки вверх, дрожа, развела их в стороны, и все воины, женщины, дети, ученики, даже сам вождь, — все преклонили головы.
— Внимайте словам наших предков, — пропела она. — Смотрите внимательно на демонстрацию их великих достижений. Когда их конец приближался, и они знали, что только мы, их потомки, сможем отвоевать потерянную Землю, они сделали для будущих поколений Человечества эту машину, чтобы она служила проводником к науке, которая существовала раньше и которая должна возродиться.
Женщина опустила руки. Одновременно все в убежище подняли головы и устремили взгляды на стену напротив машины, ожидая магического послания.
— Эрик Единственный, — крикнула Рита, поворачивая какую-то деталь в левой части машины одной рукой и постукивая по ней указательным пальцем другой, — вот запись достижений науки наших предков, которая предназначена только для тебя. Это предсказание, согласно которому ты будешь жить и умрешь.
Он впился глазами в стену, глубоко дыша. Теперь он узнает, какой должна быть его жизнь — теперь. Много лет назад, в предсказании, адресованном его дяде в подобный момент, прозвучало прозвище, которое он потом получил: Уничтожитель Ловушек. А на предыдущей церемонии посвящения один юноша вызвал ряд сцен, в которых столкнулись два огромных воздушных транспортных средства. Друзья пытались подбодрить мальчика, но он знал, что от судьбы не уйдешь. И конечно же, во время своей первой кражи он был схвачен Чудовищем и разбит ударом об стену.
