Джордж Оруэлл - Зверская ферма
СЕМЬ ЗАПОВЕДЕЙ
1. Всякое двуногое существо - ВРАГ.
2. Всякое четвероногое или пернатое существо - ДРУГ.
3. Зверь не носит одежду.
4. Зверь не спит в кровати.
5. Зверь не пьет спиртное.
6. Да не убьет зверь другого зверя.
7. Все звери равны.
Все это было выведено очень красиво и, не считая того, что вместо "друг" на самом деле получилось "дург", да еще буква "с" смотрела в одном месте не в ту сторону, все остальное было написано совершенно правильно. Снежок огласил текст Заповедей. Все согласно закивали, а самые умные из животных тут же принялись заучивать заповеди наизусть.
- А теперь, товарищи, - сказал Снежок, отбросив кисть, - на сенокос! Уберем сено быстрее, чем работники Джонса, пусть это будет делом нашей чести!
В эту минуту все три коровы, которые давно переминались с ноги на ногу, громко замычали. Бедняг не доили уже целые сутки, и они просто лопались от переполнявшего их молока. После недолгих размышлений свиньи послали за подойниками и справились с делом довольно успешно - раздвоенные копытца свиней, как оказалось, были вполне приспособлены для этой задачи. После дойки набралось целых пять ведер пенящегося жирного молока, на которое многие из животных смотрели с неподдельным интересом.
- Что мы с ним сделаем? - спросил кто-то.
- Джонс иногда добавлял немного молока в наше пойло - прокудахтала какая-то курица.
- Не думайте об этом, товарищи, - воскликнул Наполеон, заслонив молочные ведра собою. - О молоке позаботятся. Сенокос сейчас важнее всего. Товарищ Снежок поведет вас. Я присоединюсь к вам через несколько минут. Вперед, товарищи! Дело не ждет!
И животные строем зашагали на работу. Вернувшись вечером, они заметили, что молоко куда-то исчезло.
Глава третья
Как они работали и сколько пота пролили на этом сенокосе! Но труды их не пропали даром, потому что результат уборки превзошел все их ожидания.
Работалось иногда очень трудно: все инструменты были приспособлены под людей, а не под животных, и главным препятствием было то, что ни одно из животных не могло справиться с орудиями, применение которых требовало хождения на двух ногах. Свиньи, однако, проявляли чудеса изобретательности и так или иначе находили выход из любого положения. Что же касается лошадей, то они прекрасно знали каждую пядь земли, а в косьбе и скирдовании понимали едва ли не больше, чем Джонс и его работники.
Само собой сложилось, что свиньи не принимали непосредственного участия в работах, а только руководили и надзирали за остальными - благодаря превосходству в знаниях обязанность руководить легла на них самым естественным образом. Боксер и Кашка сами впрягались в сенокосилку или большие ворошильные грабли на конной тяге (разумеется, без всяких удил и поводьев) и ходили размеренно кругами по лугу, а свинья шла сзади и по мере необходимости отдавала команды: "Но-о, товарищ зверь! Пошел!" или "Тпру, товарищ зверь! Тпру!". В ворошении и уборке скошенного сена приняли участие все животные, даже самые мелкие. Даже утки и куры, невзирая на жару, трудились весь день, перенося крохотные пучки травы в своих клювиках.
В итоге они разделались с сенокосом на два дня раньше, чем в прошлом году работники Джонса. Уборку удалось провести совершенно без потерь, зоркие куры и утки подобрали все до последнего стебелька. И ни одно животное не украло ни травинки.
Все лето дела на ферме шли как по маслу. Животные никогда в жизни даже и не подозревали, что могут чувствовать себя такими счастливыми. Каждый глоток еды доставлял им самое острое наслаждение, потому что это теперь и вправду была ИХ пища, которую они сами производили для себя, а не подачка жадного хозяина. Теперь, когда никчемные двуногие паразиты исчезли, даже несмотря на всю неопытность животных и еды и свободного времени у них было больше. Их ожидали многочисленные непредвиденные трудности: например, в самом конце сезона, во время уборки хлеба, пришлось вместо молотьбы дедовским способом вытаптывать зерна из колосьев, а провеивать зерно - силой собственного дыхания, потому что ни молотилки, ни веялки на ферме не было. Но сообразительность свиней и мощная мускулатура Боксера помогали выпутываться из всех затруднений.
Непомерные силы Боксера были предметом всеобщего восхищения. И во времена Джонса он был усердным работягой, теперь же он просто вкалывал за троих. Бывали дни, когда казалось, что все на ферме держится на его могучих плечах. С утра до ночи он таскал или подталкивал, всегда находясь там, где труднее. Он договорился с петухом, чтобы тот будил его по утрам на полчаса раньше всех остальных, и до начала дневных работ один добровольно трудился там, где, по его мнению, это было всего нужнее. В ответ на любое затруднение, на любую неудачу он говорил: "Я буду работать еще упорней!" Эти слова стали его девизом.
Но и все остальные старались в меру своих сил. Куры и утки, например, подбирая упавшие колоски, сберегли зерна на целых пять бушелей. Никто не воровал, никто не жаловался на еду, а ссоры, взаимные щепки и зависть, которые в прежние времена были повседневным явлением, теперь почти исчезли. Никто не ленился - или почти никто. Молли, правда, не очень хорошо поднималась по утрам и имела обыкновение уходить с работы пораньше под предлогом мозолей на копытах. Странновато выглядело поведение кошки. Очень скоро все заметили, что ее обычно невозможно найти перед началом работ, она пропадала где-то часами - а потом, как ни в чем не бывало, приходила к обеду или вечером после окончания рабочего дня. Но у нее всегда были такие исключительные уважительные причины и мурлыкала она так проникновенно, что усомниться в ее добрых намерениях было невозможно.
Старый осел Бенджамин, казалось, нисколько не изменился после Восстания. Он выполнял свою работу с той же неторопливой тщательностью, как при Джонсе, ни от каких заданий не увиливал, но и не надрывался на добровольных сверхурочных. О Восстании и его последствиях он своего мнения не высказывал. Когда его прямо спрашивали, чувствует ли он себя счастливей после изгнания Джонса, он обыкновенно произносил что-нибудь вроде:
- Ослы живут долго. Никто из вас еще не видел дохлого осла.
Приходилось довольствоваться этим туманным ответом.
По воскресеньям не работали. Завтракали на час позже, чем обычно, а после завтрака происходила церемония, которая неукоснительно соблюдалась каждую неделю. Сначала поднимали флаг. Снежку попалась в подсобке для инструментов старая зеленая скатерть миссис Джонс, на которой он белой краской намалевал рог и копыта. Каждое воскресное утро поднимали теперь эту скатерть на флагштоке бывшего жилого дома. "Зеленый цвет нашего знамени, объяснял Снежок, - обозначает луга и пастбища Англии, а копыто и рог символизируют грядущую Республику Зверей, которую мы создадим после полной и окончательной победой над родом человеческим".
