Евгений Лукин - Не верь глазам своим
Кстати, об удочке… Он ее бросил на мостках.
«Надо забрать, – спохватился Перстков. – А то штакетник до воды не достает, проходи кто угодно по берегу да бери…»
И Николай торопливо зашагал по тропинке к пруду, вновь и вновь упиваясь сознанием того, что все в порядке, что мир – прежний, что книга стихов «Другорядь» обязательно будет издана, что жена у него – никакая не лиловая, хотя на это-то как раз наплевать, потому что полюбил он ее не за цвет лица – Вера была дочерью крупного местного писателя… что сам он пусть не красавец, но вполне приличный человек, что береза…
Николай остановился. Ствол березы был слегка розоват. Опять?! Огляделся опасливо. Нет-нет, вокруг был его мир – мир Николая Персткова: синие домики, за ними – еще домики, за домиками – штакетник… А ствол березы – белый и только белый! Лебяжий! Николай всмотрелся. На стволе по-прежнему лежал тонкий розоватый оттенок.
Перстков перевел взгляд на суставчатое удилище, брошенное поперек мостков. Оно было очень похоже на змеиный позвоночник.
– Чертовщина… – пробормотал поэт, отступая.
Последствия гипноза? Только этого ему еще не хватало!
Николай повернулся и побежал к своему коттеджу. Дом глазел на него всеми сучками и дырками от сучков.
«Да это зараза какая-то! – в панике подумал Николай. – Так раньше не было!..»
Мир Федора не исчез! Он прятался в привычном, выглядывал из листвы, подстерегал на каждом шагу. Он гнездился теперь в самом Персткове.
* * *Григорий Чуский поджидал поэта на крыльце с недобрыми намерениями, но, увидев его, растерялся и отступил, потому что в глазах Персткова был ужас.
Тяжело дыша, Николай остановился перед зеркалом.
Из зеркала на него глянуло нечто смешное и страшноватое. Он увидел торчащий кадык, словно у него в горле полкирпича углом застряло, растянутый в бессмысленной злобной гримаске тонкогубый рот, близко посаженные напряженные глаза. Он увидел лицо человека, способного ради благополучия своего – ударить, убить, растоптать…
Будь ты проклят, Федор Сидоров!
1983
