Клиффорд Саймак - Планета Шекспира
«Оставайся, — ответил Корабль. — У нас впереди вся вечность».
— И вы знаете, — сказал Никодимус Хортону, — я так и не смог придумать, что можно сказать.
Корабль заговорил:
«У нас посетитель. Он вышел из холмов и ожидает прямо под пандусом. Вам надо выйти и встретиться с ним. Но будьте внимательны и осторожны, и наденьте оружие. Выглядит он уродливой игрой природы».
5
Посетитель остановился футах в двадцати от конца пандуса и ждал их, когда Хортон с Никодимусом вышли ему навстречу. Он был ростом с человека и стоял на двух ногах. Руки его, безвольно свисающие по бокам, оканчивались не ладонями, а пучками щупалец. Одежды на нем не было. Тело покрывала недлинная линялая шерсть. Было совершенно очевидно, что это самец. Голова выглядела голым черепом. Она не ведала волос или меха, и кожа туго обтягивала костные структуры. Тяжелые челюсти вытягивались, образуя массивное рыло. Резцы, выдающиеся из верхней челюсти, торчали вниз, напоминая клыки древнего земного саблезубого тигра. Прилепившиеся к черепу длинные остроконечные уши стояли торчком, увенчивая лысый, куполообразный свод черепа. На каждом ухе было по ярко-красной кисточке.
Когда они достигли конца пандуса, создание обратилось к ним громким, гулким голосом:
— Добро пожаловать, — сказало оно, — на эту чертову задницу-планету.
— Какого хрена! — вырвалось у пораженного Хортона. — Откуда ты знаешь наш язык?
— Я узнал его от Шекспира, — ответствовало создание. — Шекспир меня выучил ему. Но теперь Шекспир мертв, и мне его чрезвычайно недостает. Без него я в отчаянии.
— Но Шекспир — это очень древний человек, и я не понимаю…
— Отнюдь не древний, — возразило создание, — хотя и вовсе не молодой, и к тому же он был болен. Он называл себя человеком. Выглядел он очень похоже на вас. Я полагаю, что вы тоже человек, однако тот, другой — не человек, хотя в нем и есть человеческие черты.
— Вы правы, — согласился Никодимус. — Я не человек. Я следующая вещь после человека. Я — друг человека.
— Ну, так отлично, — счастливо заявило создание. — Это поистине отлично. Ибо я был тем же самым для Шекспира. Лучшим другом, какой у него был, — так он говорил. Конечно же, мне недостает Шекспира. Я им восхищался до чрезвычайности. Он мог очень многое. А вот чего он не мог, это выучить мой язык. Волей-неволей пришлось мне его языку обучиться. Он рассказал мне об огромных носителях, с шумом и громом путешествующих сквозь космос. Так что когда я услышал ваше прибытие, то поспешил сюда с большой скоростью в надежде, что то приближается кто-либо из народа Шекспира.
— Тут есть нечто совершенно неправильное, — обратился Хортон к Никодимусу. — Здесь, так далеко в космосе, не могло быть людей. Корабль, конечно, занесло сюда в поисках планет, но это потребовало кучу времени. Мы же почти в тысяче световых лет от…
— Земля теперь уже, — отозвался Никодимус, — может иметь и более быстрые корабли, движущиеся во много раз быстрее света. Пока мы доползли сюда, нас могло обогнать множество таких кораблей. Так что, каким бы странным все это ни казалось…
— Вы говорите о кораблях, — заметило создание. — Шекспир говорил о них тоже, но в корабле он не нуждался. Шекспир явился сюда туннелем.
— Послушай-ка, — сказал ему Хортон, испытывая некоторое раздражение, — попробуй же говорить хоть сколько-нибудь вразумительно. Что это еще за история с туннелем?
— Вы хотите сказать, что вам неизвестно о туннеле, проходящем меж звездами?
— Никогда не слышал о нем, — подтвердил Хортон.
— Давайте-ка вернемся назад, — предложил Никодимус, — и попробуем начать все сначала. Я так понимаю, что вы уроженец этой планеты?
— Уроженец?
— Ну да, уроженец. Вы сами отсюда. Это ваша родная планета. Вы здесь родились.
— Ничего подобного, — с большим чувством ответило создание. — Я бы и не помочился на эту планету, коли мог бы того избежать. Я бы не остался здесь и на мельчайшую единицу времени, если бы мог уйти. Я в спешке явился сюда, дабы выторговать проезд отсюда, когда вы покинете это место.
— Ты явился сюда так же, как и Шекспир? По туннелю?
— Конечно, по туннелю. А как бы иначе я здесь оказался?
— Но тогда уйти должно быть просто. Ступай в туннель и отправляйся по нему.
— Не могу, — простонало создание. — проклятый туннель не работает. Он оказался слишком непрочным. Действует только в одну сторону. Доставляет сюда, но не уносит обратно.
— Но ты сказал — туннель проходит между звездами. У меня создалось впечатление, что он ведет ко многим звездам.
— Ко стольким звездам, что ум не в силах сосчитать их, но здесь он нуждается в починке. Шекспир пробовал наладить его, и я пробовал, но мы не смогли. Шекспир лупил его кулаками, пинал ногами, орал на него, произносил ужасные слова. Однако он так и не заработал.
— Коли ты не с этой планеты, — сказал Хортон, — так, может, ты нам расскажешь, что ты такое.
— На это ответить просто. Я плотоядец. Хищник. Вы знаете, что такое хищник?
— Да. Тот, кто поедает другие формы жизни.
— Я — плотоядец, — произнесло создание, — и тем доволен. Я тем горжусь. Встречаются среди звезд такие, кто взирает на плотоядных с отвращением и ужасом. Они ошибочно утверждают, будто неправильно поедать существующих подобно тебе. Они называют это жестокостью, но я вам скажу, что ничего жестокого здесь нет. Быстрая смерть. Чистая смерть. Никаких страданий. Лучше болезни и лучше старости.
— Ну, хорошо, — согласился Никодимус. — Не надо продолжать. Мы ничего не имеем против хищников.
— Шекспир говорил, что люди — тоже хищники. Но не в такой степени, как я. Шекспир делил со мной добытое мной мясо. Он убивал бы и сам, но не мог делать это так ловко, как я. Я был рад убивать добычу для Шекспира.
— Я в этом уверен, — поддакнул Хортон.
— Ты здесь один? — спросил Никодимус. — На планете нет больше подобных тебе?
— Один-единственный, — отвечал Плотоядец. — Я совершал тайное путешествие. Никому не сказал про это.
— А твой Шекспир, — спросил Хортон, — он тоже был в тайном путешествии?
— Были столь беспринципные создания, что хотели бы разыскать его, заявляя, будто бы он причинил им какой-то воображаемый вред. Он не имел желания быть ими найденным.
— Но теперь Шекспир мертв?
— О, он мертв совершенно. Я его съел.
— Ты… что сделал?
— Всего лишь плоть, — пояснил Плотоядец. — И со тщанием сохранил кости. Не вижу, почему бы мне не сказать вам, что он был жестким и жилистым, совсем не того вкуса, какой мне нравится. У него был довольно странный привкус.
