Говард Лавкрафт - Картина в доме
- Ну, что вы думаете по этому поводу? Наверное, никогда ни о чем подобном и не слышали, а? Когда я увидел это, то сказал Эбу Холту: "Прямо дрожь пробирает, когда смотришь на такое, и чувствуешь, как кровь по жилам бежит". Когда я в Библии читал про убийства людей - там много об этом написано, так ведь? - ну так вот, я тоже об этом думал вот только картинок там не было. А здесь все видно как на ладони - грех, конечно, все это, но разве все мы не родились в грехе, и не живем в нем?.. Этот парень, которого на куски разрубили - я как гляну на него, всякий раз вздрагиваю. Но мне надо постоянно смотреть на это - видеть, как мясник отрубает ему ногу. Вот на лавке его голова, рядом с ней - одна рука, а другая уже на стене висит.
Пока старик бормотал все это в своем шокирующем экстазе, выражение его волосатого лица в очках стало неописуемо меняться, хотя голос его, как ни странно, отнюдь не повышался, а даже скорее затихал. Едва ли я был тогда в состоянии до конца осознать свои собственные чувства. Весь ужас, который я смутно испытывал до сих пор, вновь нахлынул с новой, живой силой, и я с особой ясностью почувствовал, что уже ненавижу это древнее и гнусное существо, которое сидит так близко от меня. Его безумие, или по крайней мере, почти патологическая извращенность, не вызывали у меня ни малейшего сомнения. Теперь он почти перешел на шепот и говорил с хрипотцой, которая была ужаснее крика. Дрожа всем телом, я все же продолжал слушать его.
- Вот я и говорю, странно все же, о чем эти картинки заставляют тебя думать. А знаете, молодой человек, ведь эта картинка в самый раз про меня. После того как я взял у Эба эту книжку, я помногу смотрел ее, особенно когда услышал, что Пэссон Кларк часто выходит из дома в своем большом парике. И однажды я придумал кое-что смешное - только вы не бойтесь, молодой человек, потому как все, что я сделал после того как посмотрел на эту картинку, так это зарезал овцу, которую сам же и отвез на рынок. Овцу лучше всего убивать после того как посмотришь на такое...
Голос старика совсем затих, так что я едва различал произносимые им слова. Я слышал дождь, стук его капель по замызганным, маленьким оконным стеклам, и чувствовал приближение грозы, столь необычной в это время года. Вскоре ужасающей силы вспышка и оглушительный грохот сотрясли ветхий домишко вплоть до самого фундамента, однако мои нашептывающий собеседник, казалось, ничего не заметил.
- Как прирезал овцу, стало немного веселее, но знаете, все равно как-то не было {удовлетворения}. Странно даже чувствовать, как тебя охватывает жажда чего-то такого, особенного... Если вы, молодой человек, любите Господа нашего всемогущего, то никому не рассказывайте об этом, но я скажу вам правду - я глядел на эту картинку, и внутри у меня поднимался голод по {такой пище, которую я не мог ни купить, ни сам вырастить...} Нет-нет, сидите спокойно, что с вами? - я же не сделал ничего такого, только подумал, что же будет, если и в {самом деле} сделаю... Часто говорят, что вся наша плоть происходит от крови и мяса, что они дают нам новую жизнь, вот я и подумал, что человек будет жить долго-долго, если будет есть то же самое, {что и он сам...}
На этом его шепот прервался, причем остановил его отнюдь не мой страх, и не все более усиливавшаяся гроза. Произошло это по самой что ни на есть простой, и в то же время неожиданной причине.
Между нами на столе лежала та самая раскрытая книга с ее обращенной к потолку омерзительной иллюстрацией. Как только старик прошептал слова "что и он сам", я услышал слабый звук, похожий на легкий шлепок, и на пожелтевшей странице появилось пятно. Я поначалу подумал о дожде и протекающей крыше, но ведь дождь не бывает красным. На изображении лавки мясника анзикских каннибалов это маленькое красное пятнышко поблескивало весьма живописно, придавая старинной гравюре особую силу и живость. Старик тоже увидел пятно, и тут же замолчал, причем еще даже до того, как выражение ужаса на моем лице вынудило бы его сделать это. Он быстро поднял взгляд к потолку. Я проследил за его взглядом и увидел прямо над нами, на отслаивающейся штукатурке старинного потолка, большое, неровной формы, мокрое пунцовое пятно, которое, как мне показалось, расширялось буквально на глазах. Я не закричал и не пошевелился, а всего лишь плотно сомкнул веки. Мгновение спустя раздался удар, а может и несколько оглушительных ударов грома, которые сокрушили этот проклятый дом со всеми его жуткими тайнами, и принесли мне забытье - то единственное, что еще могло спасти мой бедный рассудок.
