Дэвид Вебер - Честь королевы
– Боже мой, да почему же они сюда потащились? – вырвалось у Хонор. – Наверняка по системам ближе к Солнцу астрономические данные были лучше!
– Верно, были, но ты уже наткнулась на их мотив. – Хонор озадаченно нахмурилась, и он слегка улыбнулся. – «Боже мой». Это были религиозные фанатики, Хонор, и они хотели забраться так далеко, чтобы никто их не беспокоил. В ту эру о гиперпространственных полетах еще и не мечтали, вот они и решили, что более пятисот световых лет – расстояние в самый раз. Так или иначе, Церковь Освобожденного Человечества пустилась в путь, движимая верой, не представляя, что их ждет на другом конце.
– О господи. – Хонор была потрясена. У нее, профессионального флотского офицера, желудок наизнанку выворачивался, когда она думала, сколькими способами могли погибнуть эти колонисты.
– Именно. Но интереснее всего причина, по которой они все это затеяли. – Хонор удивленно приподняла бровь, и Курвуазье пожал плечами. – Они хотели уйти от «коррумпирующего и разрушающего душу воздействия технологии», – процитировал он, и капитан недоверчиво уставилась на адмирала.
– Они ушли от технологии на космическом корабле ! Это… это же безумие, сэр!
– Да нет. – Курвуазье навалился грудью на стол и сложил руки. – Я и сам так подумал, когда министерство вручило мне данные по системе, но какая-то странная логика в их действиях есть. Не забывай, это было давно, в начале четвертого века эры Расселения, когда Старая Земля наконец начала справляться с загрязнением, истощением ресурсов и перенаселением. К тому времени ситуация уже два столетия как улучшалась, несмотря на попытки крайних зеленых и движения «Земля превыше всего» покончить с различными космическими инициативами. У «Земли превыше всего» поводов было больше – межзвездные корабли колонистов и правда дорого обошлись экономике Солнечной системы, но эти ребята хоть признавали побочные положительные эффекты. Промышленность глубокого космоса, добыча минералов на астероидах, орбитальные станции сбора энергии – все это как раз тогда заработало, и по всей системе качество жизни стало повышаться. Большинство людей были очень довольны, и «Земля превыше всего» жаловалась только, что жизнь улучшалась бы еще быстрее, если бы правительство перестало строить межзвездные корабли. С другой стороны, по-прежнему существовали группы фанатиков, особенно крайние зеленые и неолуддиты, которые не видели разницы между колонизацией и любой другой деятельностью в космосе. Они настаивали, каждая группа по своим собственным причинам, на том, что следует избавиться от технологии и жить так, как человеку изначально предназначено жить.
Хонор презрительно фыркнула, и он усмехнулся.
– Да-да. Если бы они попробовали,то выглядели бы паршиво, особенно если вспомнить, что надо накормить и расселить двенадцать миллиардов населения системы, но большая часть этих идиотов принадлежала относительно развитым нациям. Ты же знаешь, экстремисты обычно совсем срываются с цепи, когда проблема, их породившая, близится к решению. К тому же эти экстремисты понятия не имели, каково жить на планете без технологии, поскольку сами никогда без нее не жили. Кроме того, после трех веков проповедей о зле технологии и обвинений собственного общества в жадности и эксплуатации, зеленые стали технически безграмотны и утратили связь с окружающим их миром. А большую часть неолуддитов составляли те, кого новые технологии лишили работы. Ни у первых, ни у вторых не было достаточной базы для понимания происходящего, а упрощенные решения всех сложных проблем одним махом всегда намного приятнее, чем поиск настоящих решений и работа над ними… Так или иначе, Церковь Освобожденного Человечества создал человек по имени Остин Грейсон – достопочтенный Остин Грейсон из какой-то местности под названием штат Айдахо. Согласно данным министерства иностранных дел, тогда полно было всяких сумасшедших сект, а Грейсон был сторонник возвращения к Библии, примкнувший к движению за запрещение машин. От других психов и бомбометателей его отличали харизма, решительность и талант обращать в свою церковь способных людей. Он сумел собрать экспедицию колонистов и найти для нее средства в несколько миллиардов долларов – достаточно, чтобы увести своих последователей в Новый Сион и его чудесный рай без всяких технологий. Концепция, знаешь ли, получилась довольно элегантная: использовать технологию, чтобы убраться от технологии.
– Элегантная, – фыркнула Хонор, и адмирал снова усмехнулся.
– К несчастью, в конце путешествия их ожидал неприятный сюрприз. Во многом Грейсон довольно милое местечко, но это мир с высокой плотностью и необычной концентрацией тяжелых металлов, и любое тамошнее растение или животное, если долго его есть, в конце концов человека убьет. И это, конечно, означало…
– Что без технологии они не могли выжить, – закончила за него Хонор, и адмирал кивнул.
– Именно. Они, конечно, не хотели этого признавать – а Грейсон так никогда и не признал. Он прожил еще десять стандартных лет после прибытия на планету, и каждый год объявлял, что конец технологии близок, но человек по фамилии Мэйхью осознал проблему намного раньше. Судя по тому, что я нашел в документах, он договорился с неким капитаном Янаковым, который командовал кораблем колонистов, и после смерти Грейсона они провернули что-то вроде революции в доктрине. Сама технология теперь злом не считалась, плохим стало то, как ее использовали на Старой Земле. Дело, то бишь, не в машинах, а в безбожном образе жизни, свойственном цивилизации машинного века.
Несколько мгновений он задумчиво покачивался с носков на пятки, потом пожал плечами.
– Так или иначе, они отказались от антимашинной части теологии Грейсона и сосредоточились на создании общества, строго соответствующего Священному Слову Божьему. Включая теорию о том… – он глянул на Хонор, не поднимая головы, – что мужчина всегда и во всем выше женщины.
Теперь нахмурилась Хонор, и он вздохнул.
– Черт, уж слишком ты мантикорианка. И боже нас упаси, – он усмехнулся, – если твоя мать вдруг попадет на Грейсон!
– Я все равно не вполне понимаю, сэр.
– Конечно, не понимаешь, – вздохнул Курвуазье. – Хонор, на Грейсоне у женщин нет юридических прав, совсем никаких.
– Как это?! – Хонор резко выпрямилась. Ее колени сдвинулись, и Нимиц, издав встревоженный звук, впился сантиметровой длины когтем чуть глубже, чем собирался. Хонор поморщилась, едва отдавая себе отчет, что испытывает боль.
– Именно. Они не могут голосовать, владеть собственностью, заседать в жюри присяжных и уж тем более не могут служить в армии.
