Джон Кристофер - Долгая зима
Эндрю пожал плечами:
– Раз ты так считаешь, то конечно…
– Я еще не принес ей своих супружеских извинений.
Позвоню, когда вернусь в офис. И скажу, что ты зайдешь.
* * *В тени стоящих полукругом разноцветных домов и густых деревьев царила прохлада, приятно контрастировавшая с жарой и гамом на Денхэм-стрит. Дверь отворила сама Мадлен. На ней были белые брюки и светло-голубая блузка, волосы гладко зачесаны назад. Эндрю не мог не заметить в который уже раз, что в ее неброской внешности чувствовалась какая-то свежесть, а от острых скул, обтянутых нежной кожей, трудно было оторвать взгляд.
– Входите, Энди, – сказала она. – Рада вас видеть.
Прошу в гостиную. Джин, еще что-нибудь?
– А вы?
Она показала на свою рюмку, стоящую на столике:
– Чинзано с содовой.
– Мне то же самое.
Он наблюдал, как Мадлен наполняет бокал. Потом она вышла в кухню. Донесся звук открываемой дверцы холодильника, хлопок. Хозяйка вернулась и опустила в бокал кубик льда.
– Я точно не создаю вам хлопот таким приходом?
Она с улыбкой покачала головой.
– Вы виделись с Дэвидом за ленчем?
– Да.
– Он сказал вам, что задержится допоздна?
– Сказал. Я собрался было отложить визит, но он убедил меня, что вы не станете возражать.
– И объяснил почему?
– Почему вы не станете возражать?
– Почему он сам не придет.
– Нет. Я решил, что у него что-то неотложное на службе.
Она подала ему бокал, и Энди взял его со словами благодарности. Мадлен осталась стоять, глядя на него со странным выражением на лице, которое ему не удавалось расшифровать. Нечто смешанное с усталостью.
– Раньше я думала, что мужчины всегда доверяют друг другу свои тайны. Эту уверенность в меня вселил знакомый юноша, когда мне было девятнадцать лет. Он, во всяком случае, поступал, как выяснилось, именно так.
– Тайны? Насчет женского пола?
Мадлен уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу. На ногах у нее были кожаные тапочки без каблуков с замысловатым золотым узором.
– «Женский пол» – какое милое выражение! Именно это мне в вас и нравится, Энди, – некоторая старомодность.
– Ладно, – буркнул он, – а теперь объясните, что я сделал не так.
– Дэвид вам действительно ничего не сказал?
– Значит, у вас тут проблемы? – неуклюже вырвалось у него.
– Ваша старомодность мне действительно по душе. Нет, он и не должен был ничего говорить, учитывая обстоятельства. – Она сделала ударение на последнем слове. – Ничего особенного – если разобраться. Дэвид встречается… с одной женщиной.
– Он сам вам об этом сказал? – удивленно спросил Эндрю.
– Нет. На этой стадии он обычно ничего не говорит.
Никогда не могла понять, в чем тут дело – то ли он взаправду воображает, что обманывает меня, то ли попросту избегает неприятных разговоров.
Эндрю сделалось немного не по себе. Его все это не касалось, и вообще не стоит вести подобные беседы. Было бы понятнее, если бы Мадлен поделилась своими неприятностями с Кэрол.
Он промолчал, и Мадлен продолжила:
– Вы не видите разницы, да? Обычно я не говорю о таких мелочах, Энди. – Она помялась, словно собираясь что-то добавить. – Ладно, не обращайте внимания.
Он был тронут ее несчастным видом.
– Мне очень жаль. – Эндрю запнулся. – Что вы имеете в виду, говоря об «этой стадии»?
Она пожала плечами:
– Дэвид рассказывает мне о своих увлечениях уже потом, когда все благополучно завершается. Так он понимает честность. И так добивается отпущения грехов.
– Вы его, конечно, прощаете.
– Конечно. – В ее голосе звучала легкая ирония. – Разве могут быть хоть малейшие сомнения?
– Все это, разумеется, просто детство, но взрослые иногда ведут себя как дети. Это несерьезно.
– Несерьезно? – Мадлен посмотрела на него в упор. – Несерьезно?
– Как бы понарошку.
– Признайтесь, Энди, вы когда-нибудь изменяли Кэрол?
– Нет, – сказал он, – не изменял. Нам обязательно обсуждать меня и Кэрол?
– Нет. – Ее голос звучал жалостно. – Обсуждать вас и Кэрол нам не обязательно. Простите меня, Энди. Мне не следовало навязываться. Тем более что вы наверняка не в силах помочь. Жаль, что ему не хватает ловкости, чтобы скрываться получше. Счастливому неведению нельзя иногда не позавидовать.
Чувство осуждения, которое Эндрю только что испытывал по отношению к ней, перешло на Дэвида. Он представил его в этот самый момент с девушкой, смеющимся и болтающим, и оскорбился за Мадлен.
– Хотите, я с ним поговорю?
– Поговорите с ним? – Она широко раскрыла глаза. – О его увлечениях? Не думаю, чтобы от этого был какой-то толк.
– А вдруг?
Она усмехнулась:
– Уверена, что нет. Выбросьте это из головы.
– Хоть в чем-то я мог бы помочь!
Мадлен окинула его задумчивым взглядом и улыбнулась.
– Кажется, можете. Мне нечего вам предложить, кроме pasta sciutta и остатков салата. Можете пригласить меня поужинать, если хотите.
Эндрю кивнул:
– С большой радостью.
Глава 3
В середине октября погода неожиданно испортилась, и гипотезы Фрателлини снова попали в заголовки: метели, просвистевшие над североамериканским континентом, молниеносно преодолели Атлантику и закрутились над Европой. В первое же утро снегопада улицы Лондона покрылись трехдюймовым слоем снега. Вскоре нескончаемые потоки автомобилей превратили снег в грязь, однако небо оставалось таким же свинцовым – снегопад все усиливался. Среди домов завывал ледяной северо-восточный ветер. Еще не наступил полдень, а газеты уже трубили о «Зиме Фрателлини». К следующему утру погода не изменилась, что послужило поводом для пространных комментариев и всевозможных догадок. В кабинете Мак-Кея, куда Эндрю явился по срочному вызову, репродукция картины Утрилло, изображающая заснеженный Монмартр, уже была заменена девушкой кисти Ренуара, утопающей в высокой летней траве.
Мак-Кей ценил в искусстве термальные свойства.
– Я проглядел ваши наметки насчет Фрателлини. Давайте дадим это прямо в пятницу.
Мак-Кей поручил ему поработать над этой темой несколько недель назад, не считая тогда задание особенно важным.
– Нам пока недостает материала, – возразил Эндрю.
– Какого же?
– Мы хотели снять самого Фрателлини и его обсерваторию. Этим должна была заняться бригада, которая отправилась снимать раскопки в Ватикане.
Худое лицо Мак-Кея сморщилось еще больше.
– Придется обойтись тем, что есть. Главное – что у людей на языке. Вдруг уже через неделю об этом все забудут? Десять минут получится?
– Надеюсь, да. На сколько минут выпускать Уингейта?
