Вогт Ван - Блеск грядущего
— Орло, не тревожься о таких вещах. Когда Хигенрот обнаружил, что можно заставить электричество двигаться от одной точки в пространстве до другой по более простому пути, чем в природе, стали решаемы многие проблемы пространственных взаимодействий. Полагаю, Лильгин боялся обучать тебя слишком далеко продвинутому материалу. Но разумеется, то, что есть у нас, далеко выходит за рамки того, что есть там.
Чувства Орло были задеты.
— Слушайте, — сказал он. — если вы, чудаки, всегда были в состоянии уйти из этой тюрьмы, почему вы давным-давно не ушли?
— Куда идти-то? — спросил плотного сложения мужчина. — В Лильгинленде нужно иметь разрешение быть тем, кто ты есть.
Это было правдой. И Орло немедленно устыдился своей вспышки, и жалящего чувства, вызвавшего ее.
— В истории было время, — сказал он, — когда люди могли искать убежища в церкви.
— Только не в Лильгинленде, — сказал кто-то. — Не в подразделении Официальной Религии.
Орло сказал:
— Было время, когда человек мог найти политическое убежище в другой стране.
— Только не на земле Лильгинленда. Других стран нет.
— Вероятно, нам придется что-то с этим делать, — прокомментировал Орло, — на будущее.
На это никто не ответил. Мужчины, он понял, были возбуждены внутренностью дворца. Он вдруг понял, потрясенный, что эти великие люди никогда не были так далеко от Коммуникационного городка; фактически, вообще не были за его пределами.
Они шли медленно, рассматривая; обуянные почти таким же любопытством, как дети. Дважды они собирались вокруг чего-нибудь простого, вроде открытой двери, и всматривались через нее и за нее. Оба раза Орло пришлось толкать их, пока он не заставил их двигаться снова.
— Слушайте, — понукал он их, — вы будете совершенно снаружи всего через несколько минут, если просто продолжите идти.
У ворот он реквизировал автобус и водителя. Все с энтузиазмом забрались в него. И все же, попав внутрь, они робко сидели, когда машина скользила вперед вдоль оживленной улицы.
Орло был потрясен…Могу ли я действительно верить, что эти люди собираются взять крепость?
Они подошли к стальной двери огромного серого здания из камня и стали меньше, чем в миле от дворца. Подождали, пока охранник кому-то позвонит. Юный офицер охраны вскоре уставился на них сквозь стальные прутья.
— Генерал Бурески будет здесь через несколько минут, — сказал он.
Был еще не совсем полдень. Теплый ветер дул вдоль пустынной улицы перед этим длинным, высоким, отталкивающим зданием, рядом с дверью которого на стене была единственная простая надпись: ВЕРХОВНАЯ ПОЛИЦИЯ.
Как высоко ты сможешь попасть?… Орло задумался. Он пришел к выводу, что верховная полиция ответственна за большинство политических убийств. Которые составляли большинство всех убийств.
Мысль его закончилась. Потому что… шаги по каменному полу. Мужские и женские.
Орло почувствовал, что переменился в лице. Этого не может быть. Не может.
Но это было.
Шида вышла. И стояла несколько скованно рядом с мрачнолицым молодым человеком в форме, приведшим ее.
Мужчина сказал:
— Вот как я хочу это сделать. Скажите нам, где она будет все время…
— Она будет в Коммуникационном городке, — сказал Орло.
Бурески продолжал, словно его никто и не прерывал.
— Нашим практическим решением является то, что мы позднее решим, «попался» Лильгин или нет. Если да, то можете оставить ее себе. Если нет, мы заберем ее обратно и не будет никаких записей об этой временной уступке.
— Предположим, — спросил Орло, — что он скажет по комму то слово, о котором ты упоминал.
— Он не в том положении, чтобы надзирать, что мы здесь делаем, сказал Бурески. — Мы просто скажем, что это сделано. И позднее, если он победит, это будет сделано. И все свидетели так же исчезнут. Понятно?
— Прагматично, — согласился Орло. — Так, а как насчет мадам Мегара?
— Я уже приказал поместить ее в госпиталь. Ей будут делать протеиновые инъекции и сделают косметическую работу.
Она была на тяжелом труде, сэр, и потребуется месяц, пока она сможет хотя бы толком ходить.
— Я представляю. Какой госпиталь?
Бурески ему сказал. И на этом они расстались.
В автобусе, на обратном пути к дворцу, Орло сидел рядом с молчаливой, с белым лицом, Шидой. Наконец, она сказала тихим голосом:
— Меня изнасиловали. На мне было трое мужчин. Они считали, что со мной покончено; потому они использовали меня.
— Ты можешь видеть, — сказал Орло, — что они не демонстрировались на всех пластиковых стенах Земли; потому они позволили себе то, что, как они считали, будет тайным преступлением.
— Я тоже думала, что со мной кончено, — сказала Шида, — поэтому я получала удовольствие от того, что они делали. Теперь мне стыдно. Было время, когда я хотела, чтобы меня имел только ты. Ты все еще хочешь тот подарок на день рождения?
— Это мой день рождения, — сказал Орло. — Сегодня. И ответ да. Мы пойдем в Холмы, поскольку в моей постели сегодня ночью будет, вероятно, спать мой секретарь. Но… — заключил он, — …до того еще часы и часы. Перед этим нам придется убеждать безумца, что никто не хочет его убивать. И фактически, мне придется убеждать всех людей, кто желал бы видеть его мертвым, не делать этого.
К нему обернулось лицо сбитого с толку ангела.
— О чем ты говоришь? — спросила Шида. — Ты что, сошел с ума?
— Должно быть, — искренне ответил Орло. — Потому что в данный момент я, вероятно, единственный человек в мире — исключая, разумеется, простофиль — кто ощущает сочувствие к Лильгину. — Он кивнул сам себе. — Это простейшее решение, в самом деле. Оставить его у власти.
— Это уже слишком, — рыдала она. — Третий визит, и все три впустую.
Не обращая внимания на своего влиятельного, хоть и молодого посетителя, она подбежала к двери в смежную комнату и распахнула ее.
— Хин, — всхлипывала она, — они снова вернулись. Они вернулись.
Было до весьма необычно видеть и слышать ее в таком состоянии, зная при этом, что эта миловидная женщина, проливающая такие горькие слезы, его истинная мать.
Также странно было вспоминать, что исходные рапорты оценивали Эйди Хигенрот как весьма расчетливую молодую леди. (Ничего из этого уже не осталось.)
К несчастью, у Орло не было времени на объяснения. И что более важно, он не смел ничего объяснять. Они спустились на луг возле дома Глюкенов. Когда машина приземлилась, ученый по имени Спеш посмотрел на свою ладонь по крайней мере, так это выглядело — и с нажимом сказал:
— Здесь уже кто-то побывал. Это ловушка.
