Вольдемар Грилелави - Ежик с иголками
— Потом, милая, потом. Я, Светик, обязательно хочу сегодня завершить эту схему. Пока мысль в голове сидит, ее необходимо реализовать. А то потом не поймаешь.
А что за мысль и о чем, Володя пока не может понять, хотя там, у Евгения лицо было серьезным и умным. Он хорошо знал, над чем работает. Это просто Володя после пробуждения не может вспомнить. Ну, бывает же со всеми такое, когда вроде ясно припоминаешь свои сновидения, а вот детали остались там под подушкой. Странные эти сны. Раньше ему всякая абракадабра со своими каракатицами снилась. А теперь привязалась эта семья со своим бытием. И не просто снится, а складывается такое ощущение, что он проживает их жизнь. Вот давно проснулся, а до сих пор ощущает тепло детских ручек, что ласково трепали папу за волосы, за шею и щеки. И папочкой называли. Ничего не просили, а просто соскучились.
Ведь Евгений сразу после работы бросается на свой компьютер, а семья требует внимания. И жена его Светлана ласково и нежно поцеловала, когда он разрешил ей в кредит купить какой-то предмет, а потом ухо помяла. Володя улыбнулся счастливо и пощупал ухо. Оно немного пылало. А вкус губ Светланы до сих пор ощущался на его губах. И совсем не старая, а красивая и любимая. Чего это Володя вздумал, что двадцатилетняя Лена стара. Всего-то на три года его старше. Но ведь он совершенно не собирается на ней жениться.
8
— Ну, что ж, Гришкевич, давай к доске и покажи нам потрясающие знания. Мы с удовольствием выслушаем твои пояснения. Как я понял, у тебя много чего есть сказать нам, — очень ласковым голосом, вложив в него максимум язвительности и злорадства, преподаватель, не успев даже разложить свои конспекты, пригласил Володю к доске. — Смелее и не задерживай нас. Сегодня у меня сложный материал, и хотелось бы успеть донести его до ваших ушей и конспектов.
— Товарищ преподаватель! — удивился и немного возмутился Володя, хотя к этому трагическому выходу он готовился во все оружие. Вася, как и обещал, перед началом занятий попытался втолковать ему эти выемки и проточки, но они совершенно не желали оседать в его мозгах. Однако вызов произошел, и требовалось вставать и идти к этой проклятой доске к своему несмываемому позору. Хотя бы попытаться ответить на поставленный вопрос по теме. — Вы же первого должны были Лебедевы вызвать, он у нас по списку провинившихся проходит? Я как-то так и настроился, а вы взяли и сломали выстроенную схему.
— Перестраивайся побыстрей, ничего страшного. И про друга вспомним, не забудем. Он будет помогать тебе, а потом продолжит. Не надо так стесняться, смелее, не скромничай. Вот и указочка тебе, а это в полном объеме двигатель в разрезе. Ну-ка, покажи-ка нам всю его подноготную! — мило улыбаясь, издевался преподаватель, отлично наблюдая, какими познаниями обладает курсант. Хорошо хоть сам двигатель узнает, и то на трояк уже тянет. А если пару слов о нем скажет, то и похвалить можно.
Володя шел к доске, как приговоренный на эшафот, пытаясь хоть пару букв вспомнить из Васиных учений и наставлений. Однако на пути к доске они еще с большей скоростью окончательно выветривались из мозгов. И уже с указкой в руке и стоя возле настоящего двигателя, но технично порезанного и вывернутого местами наизнанку, Володя понял, что даже понятия не имеет, о чем и про что сейчас можно говорить. Ни одной фразы, сказанной накануне Васей, невозможно было вспомнить. Проще сдаться сразу и с позором вернуться за свою парту. Вот просто интересно поинтересоваться, а на кой вообще к доске выходил? И на что надеялся? Так и сидел бы себе там на своем родном месте. Никакой разницы, где свою двойку получать.
— Ну, товарищ партизан, — продолжал ехидничать преподаватель, обходя вокруг порезанного двигателя. — Долго молчать будем, или все же начнем чего-нибудь говорить? Или сразу на помощь друга позовем, чтобы мне одним махом вам двойки поставить?
— Нет, не нужно, — неожиданно уверенно ответил Володя, вдруг ясно и четко вспоминая биографию своего героя из сна.
Оказывается, этот Евгений летал в конце восьмидесятых в таком же УАЦ, но только на вертолетах Ми-2. Затем он несколько лет работал пилотом Аэрофлота, но в конце девяностых ушел в науку. И вот, уже более десяти лет занимается своим изобретением. Однако, несмотря на большую разницу между этими вертолетами, а уж особенно в конструкциях двигателей, у Володи ясно и отчетливо в мыслях всплыла конструкция и все ее детали двигателя Ми-1. Ведь Евгений с техникой общался легко и просто, как с лучшим другом, то есть, на "ты". Не то, что Володя, который и на "вы" не знает, с какой стороны к нему подходить.
Потому сейчас Володя уверенно глянул на преподавателя, четко и ясно вспоминая его прошлую диктовку, и с такой же последовательностью без запинки приступил к объяснению. От удивления в классе установилась идеальная тишина. Нет, курсантов не Володины знания удивили. Ничего сложного для большинства технически грамотных в этой конструкции не было. Народ поразила случившаяся метаморфоза. Вместо ожидаемого заикания и лепетания вместе с утонутием в ответах, Володя ловко и быстро, словно катер на подводных крыльях, пронесся по материалу. Знания он показал изумительные. Преподавателю за прошлое поведение очень хотелось поставить строгую отметку, но рука не желала выводить цифру, означающую в учебном процессе отлично. И только с третьей попытки наконец-то вписал в журнал маленькую пятерочку и беспомощно развел руками, мол, наказания не получилось. А ведь еще в начале урока уверенность была стопроцентной, что так оно и будет. Уж ему-то страстно хотелось наказать нарушителя тишины. Однако знания показаны полные и сильные.
— Это я его понатаскал перед уроком, — громко вслух похвалился Вася, гордо окидывая взглядом весь класс. — Моя школа. Кому понадобится пятерка, обращайтесь, проведу консультации. Сами видите, каков результат моих объяснений. А ведь и двух слов связать не мог.
— А сам не желаешь продолжить, товарищ Лебедев? — решил взять реванш преподаватель. — Ну-ка, к доске! Вот здесь мы с радостью послушаем твою настоящую школу.
Вася до занятий неплохо потренировал Володю, и в его пояснениях слышалась твердость и уверенность. Однако сейчас у доски почему-то постоянно путался, заикался и наделал массу ошибок, допустив грубые неточности. Но его ответ даже больше порадовал преподавателя, поскольку позволил позлорадствовать и высказать замечания по поведению, которое не соответствовало той уверенности и четкости, что слышал он в его разговоре с места.
— В прошлый раз ты с места болтал без запинки. Заиканий я не припомню. Или комиссию по блату проходил? Ну что ж, трояк я тебе выведу. Все же не молчал, а пытался говорить. Но с большим минусом и предупреждением, что еще несколько раз спрошу, чтобы закрепить оценку.
