Вольдемар Грилелави - Ежик с иголками
— А я в стройбат, — радовался Миша. — Там и специальность получу. Строительную. На стройке большие деньги зарабатывают. Даже не меньше, чем в твоей авиации.
— Но там и работать по-настоящему придется, — робко поправил друга Женя. — А ты с этим как-то не очень.
— Надо работать, так я и работать смогу. Куда же деваться! — возмутился Миша таким недоверием. — Вот вы почему-то сделали из меня такого неспособного белоручку. А я, ой, как даже смогу! Просто до сих пор не требовалось моих умений и стараний. Пора пришла и о стариках задуматься. Из армии вернусь, так они уже совсем старенькими будут. Беспомощные. Придется позаботиться.
— Особенно отец, — хихикнул Володя, вспоминая, как буквально год назад Мишкин отец скрутил непослушного сына и угрожал всю его задницу превратить в сплошную отбивную.
— А я в армии подкачаюсь. Фиг он тогда справится со мной, — совершенно не обижаясь за напоминание про этот позорный эпизод, важно и мечтательно проговорил Михаил.
— А ты, Женька, в какие войска следуешь? — спросил Вася, как бы между прочим, словно это могло быть важным.
— Не знаю, пока не сказали. А какая разница, где и кем отслужить. Мне все равно на завод возвращаться. Эта учеба для меня, как горькая редька в сытый год. Я узнавал, что на киномеханика тоже надо два года в училище учиться. А после армии, где я им найду эти два года? Так и буду в клубе по выходным кино крутить. А в будние дни на заводе большие деньги зарабатывать. Малых поднимать надо, а не по школам шляться с училищами. Они без меня пропадут.
— Володя, а как твоя семья сонная поживает? — спросил Вася. — Все в норме, больше не разбегаются?
— Куда бежать, пополнение ждут, — усмехнулся Володя. — Вот влип по-крупному! Теперь скоро пеленками, распашонками загрузят, стирка, приборка. Нет, хотя слукавил. У них там такие детские памперсы. Ну, как трусы одноразовые. И совершенно не протекают. Можно в них хоть целый день, как на горшок ходить, а оно все там остается. Здорово, да! Так что, с пеленками слегка приврал.
— Вот тебе мало оказалось трех детей? — хохотал Вася. — Отец героиня выискался.
— Я что ли виноват? Это сын Сергей затребовал. А то у Натальи сестренка нашлась, так он братика затребовал
— Так может по заявке и не получится. Опять для Натальи сестренку родите, тогда что?
— Повторим. Проблемно, что ли? Женька открытие сделал мировое. Так ему огромную премию отвалили. Вернее, это не совсем открытие. Какая-то новая технология. Но денег много дали. Так что, хватит на много детей, а не только на троих-четверых.
— Слушай! — Вася даже подпрыгнул на месте от возникшей в его голове умной мысли. — Но ведь это самое открытие ты тоже можешь открыть прямо здесь? Вот денег хапнешь!
— Немного попозже, — покачал головой Володя. — В этом мире много еще компонентов недостает. Лет вот через десять-пятнадцать в самый раз. А пока пойду на завод до института. Вот только паспорт получу, и сразу рванем на заработки. У нас на заводе тоже можно много внедрять. Работы непочатый край. За это тоже заплатят.
— Ой, всего-то десять рублей за каждое рационализаторское предложение. Даже мозги напрягать не хочется.
— Ты неправ. Тоже хлеб. Кстати, там, чтобы на столько денег хлеба купить, сколько здесь на червонец, нужно полторы тысячи рублей.
— Запорожец можно купить. Да, дорогая у тебя жизнь во сне, — посочувствовал Володе Женя.
— И не только дорого, но уже и замотался я на две семьи жить, — пожаловался Володя, в ожидании сочувственных слов. — У меня теперь и сна не осталось. Там семейные хлопоты, крутишься, вертишься. Нет, не хочу даже думать о женитьбе. Представляешь, каково? Ни отдыха не продыху. В две смены пахать. И еще этот Томми просит отчеты ему посылать, пока у них самих получится свою установку запустить.
— Чего плачешь? — возмутился Вася. — Устал, отдохни. Сколько раз предлагал махнуть не глядя. Так нет, жадина, зажал и говорит, что мол, самому надо, пока не наигрался.
— А ты как думал? Какая ни трудная жизнь, но она моя. И она мне кошмарно нравится. Ведь такое даже по заявке не получишь. А мне абсолютно даром досталось. Нет, мужики, что ни говори, а свой дар, что сверху мне даден, никому и ни за какие деньги не отдам. Буду жить, и страдать сам.
