Майкл Фостер - Воины Рассвета
Все они смотрели на сверкающую паутину в левой руке девушки, и вот в их головах начали появляться видения: привидения из далекого прошлого, древние пророки, маги, бородатые тролли, бредущие по лесу, йоги, которые могли мгновенно перемещаться с места на место, Миларепа, Тарот, Каббала, Чинг, ведьмы… И все это сделала девушка с волосами цвета меди, девушка, которая не умела ни читать, ни писать, ни заниматься любовью, которая даже не считала себя человеком… И тут заклинание разрушил голос Лизендир.
— А что ты делаешь, чтобы вложить туда рассказ?
Лизендир поняла, что такое этот блок. И Устеин заметила это.
— О, я не рассказываю старые, я создаю новые. У нас, златов, много историй, очень много. О любви, о прекрасных рыцарях, героях, далеких странах. Никто не может знать их все. Но их нельзя рассказывать долго. Это очень опасно. Они захватывают разум, волю, уводят слишком далеко от действительности, и в конце концов человек может сам запутаться в этой паутине и никогда уже не выберется оттуда.
Она помолчала, глядя на лица окружающих, на которых уже появились следы понимания. Теперь даже Хан понимал. Это хорошо. Устеин очень хотела, чтобы Хан понял. Устеин продолжала:
— Хан, любовь моя, почему не работает твой блок? Он сломался? Может он… — она показала на Хату… — попробует поработать с ним?
Хата смутился. Он сказал, что это выше его понимания. Хан ответил девушке.
— Нет, блок работает нормально, но он не говорит мне того, что я хочу знать. — Как он мог объяснить Устеин, что пороговый уровень слишком низок, и информацию никак не выделишь из шумов? Или сказать, что имеющихся данных недостаточно для обнаружения аномалии? Он ответил:
— Я не могу правильно установить все ручки управления блока.
— Я сделаю это потом, — сказала она, довольная тем, что поняла, в чем трудность Хана. — Я злата. Я умею делать это. Твой блок выглядит очень странно, но блок есть блок. Я немного подумаю над ним и сделаю все как надо. Жалко, что твой блок очень большой, и его невозможно носить с собой. Но неужели так важно то, что ты хочешь знать? Я немного поняла твой блок. Это о чем-то, что находится где-то.
— Ты можешь перевести рассказ моего блока в твой блок?
— О, это очень просто. Подожди. — Она взяла свой моток проволоки, тряхнула его. — Хан понял: она очищает память.
— А теперь, — сказала она, — покажи, как ты начинаешь.
— Что?
— Начинаешь. Все эти огоньки и буквы.
Хан подчинился и проделал вся процедуру измерения снова. Он видел, что результат остался прежним: по полученным данным невозможно было определить местонахождение аномалии. Устеин внимательно смотрела на мигающие экраны и табло. Она полностью отрешилась от всего окружающего. Наконец она посмотрела на Хана.
— Все? Это очень любопытная история. Я, пожалуй, сама могу воспроизвести ее… — и она снова взялась за блестящую паутину, сделала несколько неуловимых движений, посмотрела на получившуюся конфигурацию, снова взглянула на мерцающие экраны, затем на свой блок. Потом она перевела взгляд на Хана и рассмеялась. — Очень интересно! Хан, ты должен рассказать мне те истории, что ты знаешь. Таких историй я никогда не слышала раньше. Они короткие и легко воспроизводятся, но в них много загадочного. Я не понимаю все, что вижу…
— Расскажи, что ты видишь.
— Я вижу три предмета. Каждый из них светится. Один вот этот — и она указала на звезду, свет которой проникал через фильтры в рубку. Видимо, она не узнала в этой звезде солнце планеты Рассвет. — Он очень яркий. Затем другой предмет. Но его сейчас не видно… Он когда-то был на этом месте, где мы сейчас, но он двигается очень быстро и часто останавливается. И третий предмет. Он… Подожди… он большой и в то же время маленький. Я вижу его и таким и таким. Я могу даже смотреть сквозь него.
— Это то, что я хочу увидеть. Где этот предмет?
— Покажи мне планету. Я увижу, где он.
Хан щелкнул переключателями, на экране появилась проекция планеты Рассвет. Устеин посмотрела на карту некоторое время, затем показала на южный полюс. — Если ты хочешь найти его, иди туда. — Она внезапно хихикнула, как маленькая девочка. — Извини, это очень печальная история.
Хата прервал ее:
— О чем говорит эта сумасшедшая клеш?
Ему ответил Хан:
— Она говорит, где находится корабль Эвинга. На южном полюсе.
Хата посмотрел на него, как будто он сошел с ума. Устеин была возбуждена. Она сумела оказать помощь Хану! Лизендир посмотрела на блок, затем на Устеин.
— А ты можешь увидеть продолжение истории?
— О, да! Истории не имеют ни начала, ни конца, как и все в мире. Мы просто начинаем и кончаем смотреть там, где нам хочется. Но все нельзя увидеть. Наш мозг слишком слаб для этого. Я остановила эту историю, но я могу продолжить ее. Подождите. — Она снова стала внимательно смотреть на блок, и смотрела очень долго. Вдруг она отшатнулась и поспешно встряхнула паутину, очистив содержимое блока.
Затем она начала говорить, дрожа от ужаса, в который ее привело увиденное в блоке.
— Там зло! Там плохо. Я остановила историю. Я не хочу смотреть на нее. Они как черви в мусорной яме. Шевелятся. Очень злые. Они смотрят… на нас. Как-то они могут видеть нас. Я не знаю как. Если мы приблизимся к ним, они причинят нам вред. Белым пламенем. Они похожи на людей, но они не люди. Они видят меня и мой блок, они не могут сейчас достать меня. — Она оглядела всех широко открытыми глазами и прижалась к Хану.
— О, не отдавай меня им! — воскликнула она. Но Хан заметил, что хотя она была почти вся в истерике, она крепко держала свой блок свободной рукой.
Хан погладил ее по голове, успокаивая, затем повернулся к Хате.
— У них есть оружие. Хата. Какое-то излучение. Они сожгут нас, если мы приблизимся.
— Мне наплевать, — ответил Хата. — Летим туда, и я уничтожу их камнями, которые не могут сжечь их лучи.
Лизендир подошла ближе, рассматривая блок и изредка поглядывая на Устеин. Она вздохнула и медленно и печально сказала:
— Теперь я наконец вижу, кто она, и что она может Но ни я, ни один лер не может сделать этого. В этом нет никакой тайны, ничего сверхъестественного. У нее есть петля обратной связи с этой паутиной. Мозг человека приспособлен для этого. Паутина каким-то образом усиливает биотоки в мозгу.
Хан посмотрел на Лизендир, как будто она внезапно стала для него чужой.
— Что ты имеешь в виду, Лизендир? — Он никогда не видел такой печали на ее лице.
— Разве ты не видишь?
Устеин кивнула:
— Здесь нет никакой магии, никакой электроники.
Лизендир продолжала:
