Евгений Филимонов - Время льда и огня
— Ну?
— Что «ну»?
— Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о чем и спрашиваю. Об этих цифрах, о ключе.
— А-а, вот оно что… Я в этом ничего не понимаю. Мне было поручено их получить — я их получил. Теперь дело за нашими специалистами — если я, конечно, к ним доберусь.
— Плохо иметь мужчину, которому не доверяешь. Я не об этом, мне просто интересно, зачем людям с Терминатора нужно такое. Ты меня прости, вашу Рассветную зону ведь никто всерьез не принимает…
— Может быть, именно поэтому. Скромным поселянам всегда хочется пусть в чем-то, да заткнуть за пояс горожан — хоть таким вот ключом от судьбы мира.
Норма поиграла кистью от портьеры.
— Но ведь это не полдела и даже не четверть дела. Это лишь спусковой крючок, так сказать, к громадной готовой установке… Вы что, способны произвести такое?
— Нет, что ты, мы производим только бобы со свининой. Придется воспользоваться чужой установкой. Метод кукушки.
— Я вижу, это ваш любимый метод. Нет своей разведки — так внедриться в чужую и перехватить результаты, так ведь?
— А ваши будто иначе работают?
Мы смотрели друг на друга почти враждебно. Потом просто смотрели. После вообще рассмеялись.
— И вообще — кому нужен этот ключ в теперешних условиях!
Тут фигура на постели зашевелилась, и вмешался Наймарк — оказывается, он давно проснулся и слышал весь наш разговор.
— Ключ нужен для единственного дела — для возвращения. Пусть все будет как прежде, за такое я готов положить свою жизнь, да немного ее и осталось.
Эти высказывания мы с Нормой слыхивали и раньше. Не могу сказать, чтобы они мне были по душе, а вот Норме… Норма для меня, несмотря на всю нашу близость, оставалась такой же загадкой, как и в первый день.
23
Если бы я, по совету моего приемного отца, вел дневник, то мог бы записать на очередной странице: «Вчера проводили Резковица, он договорился с патрулем ночников, что его подберут. Уходящая одинокая фигурка на фоне снеговой глади, залитой луной. Как-то сложится его жизнь? На обратном пути забрали оружие из тайника.
Утро. Наймарк говорит, что после завтрака, проходя мимо дверей штольни, услыхал глухой шум, как бы падения. Мне тоже все время что-то мерещится — звуки, движения. Надо поскорее уходить отсюда, эти места опасны для психики.
Норма советует мне идти с ней, я нацелен только на Рассветную зону, Наймарк пока что не избрал маршрут. Из-за этого выступление затягивается. Возможно, завтра все решится».
Однако дневника я не вел, а события разрешились совершенно неожиданным образом.
Утром мы, как всегда, втроем завтракали в столовой, слегка поругивая довольно-таки однообразное меню кухни-автомата; я, помнится, еще попросил старину Эла передать перечницу, когда вдруг дверь столовой распахнулась от пинка и в комнату ввалилось несколько вооруженных людей. Людей ли?
В первый момент у меня мелькнуло — громилы майора, подспудно я был к этому готов. Но тут же стало ясно: эти не имеют ничего общего с бравыми десантниками Португала. Это были странно одетые (а некоторые и вовсе нагишом) темнокожие люди с застывшим выражением лиц, с неуверенными, как бы пьяными, движениями, некоторые с автоматами (я присмотрелся), с нашими автоматами, что мы накануне только принесли из тайника на свою голову! Командовал всеми фиолетоволицый горбоносый верзила в белоснежной, шитой золотом офицерской форме. На ломаном пиджин он тут же приказал нам немедленно стать к стене.
Не команда Португала это была, а люди Резковица (если можно так сказать). Вот что значило его «Вы меня еще вспомните!». Так он отомстил нам — включил режим общей расконсервации!
Мы стали к стене, великолепный офицер тут же уселся в одно из опустевших кресел. Никто больше сесть не посмел. Великолепный офицер дернулся и рефлекторно спихнул со стола соусник; это нисколько не отвлекло его от нас.
— Кто такой есть?
Он обратился к Наймарку, как старшему. Тот проговорил нашу дежурную легенду, которая нас уже не раз спасала в похожих ситуациях. Но офицер его будто и не слушал — он все время судорожно поворачивался, почесывался, охорашивался, даже положил свой позолоченный пистолет на стол, — словом, допрос он вел тоже будто для проформы. Мы все еще не могли опомниться.
— Этот, другой! Кто такой есть?
Я коротко сообщил о себе (в версии Наймарка).
— Неверны… — я сперва подумал, что он обвиняет нас во лжи, — неверны собаки. Теперь этот… женщина! Разговаривай, женщина!
Норма пряталась за мной и не хотела «разговаривать». Тогда на авансцену вышел курчавый полутруп в зеленом бурнусе и, закинув автомат за спину, выволок Норму на середину комнаты. Я уже стал прикидывать, с кого из этих зомби будет удобнее начать, когда услыхал мягкий щелчок предохранителя. В углу, не сводя с меня горячечного взора, стоял сравнительно молодой парень со следами сорванной бинтовки, он тщательно целился мне в живот. Я расслабился.
— Кто это? — спросил я у Наймарка, пока шел «разговор».
— Пациенты клиники.
— Я понял это и сам! Кто именно?
— Офицер в белом — это арабский диктатор Селим Тостан, если только я не ошибаюсь. По фото в газетах того времени…
В дверь деликатно постучали, и она тут же мягко приотворилась. В комнату заглянула — да, та самая блондинка в колье, что нам показывал Резковиц, постояла на пороге, покачала головой и скрылась. Не будь этого фиолетового оттенка, она несомненно могла бы считаться красавицей. Но диктатор не сумел раздвоить свое тусклое внимание, включив в него еще одну женщину.
— Этот будет личны состав женска полк, — завершил допрос Нормы Селим Тостан, или как там его. — Остальным — расстрелять!
Вот это да! Для того я претерпел все эти муки, плен и тюрьму южан, пробежку по сковородке, плаванье в трубе, все мытарства на леднике, чтобы под конец какой-то полуживой маньяк с фиолетовой жидкостью в жилах велел меня расстрелять! Я прыгнул к столу и схватил пистолет, но в этот момент диктатор с завидной реакцией, неожиданной для только что ожившего, перехватил мое запястье и сдавил его в ледяной пятерне с такой силой, что я упустил оружие. Затем Селим Тостан кивнул парню в углу — и тот немедленно спустил курок… Щелчок!
Я открыл глаза и тут же узнал его автомат: это был штатный автомат из снегохода-кухни с пустым — видимо, всегда пустым — рожком. Интересна была реакция парня — этим щелчком он как бы исполнил свой долг и даже забросил автомат за спину. В недоумении я воззрился на диктатора — тот просто махнул рукой зомби в бурнусе и добавил что-то на кудахтающем языке.
— Увести и ликвидировать где-нибудь, — перевил Наймарк.
Я оглянулся на Норму и сперва ничего не понял. Оказывается, она во время этого эпизода с пистолетом умудрилась схватить со стола салфетку и повязать ею голову и лицо — как мусульманская женщина. И представьте — сработало! Страж в бурнусе некоторое время крутил головой, пытаясь сообразить, куда же делась пленница, затем с великим раздражением схватил нас двоих и вытолкал в дверь. Сознание его было сумеречным, но руки оказались цепкими. Норма пошла следом за нами, никто ей не препятствовал.
