Николай Томан - По светлому следу
Он замялся вдруг. Широкая улыбка сбежала с его лица, и он бросил торопливый взгляд в ту сторону, где остались его чемодан и шинель.
— Ну да ладно, — закончил он со вздохом, — раз вы так торопитесь, придется в райсовет пешком идти.
— А домой-то как же? — спросил все время молчавший Крылов. — Вы ведь в колхоз, кажется, шли?
— Шел в колхоз, да вот случилась срочная надобность в райсовет завернуть.
— Да что за надобность вдруг такая? — недоумевал Крылов.
Старший сержант посмотрел на флотский китель Крылова и ответил нехотя:
— Вы к сельскому хозяйству, по всему видно, прямого отношения не имеете, так что это вам непонятно будет; к тому же и распространяться об этом, пожалуй, пока не следует.
— Как раз к сельскому-то хозяйству мы и имеем некоторое отношение, — усмехнулась Галина. — Я, между прочим, местный агролесомелиоратор, а он, — и она кивнула на Крылова, — метеоролог. Но если у вас какая-нибудь военная тайна, мы не собираемся ее выпытывать.
Услышав это, старший сержант сразу оживился. Подошел вплотную к машине и протянул руку Галине.
— Вы-то мне и нужны как раз! — воскликнул он. — Будем знакомы: старший сержант Иван Алешин. Очень хорошо, что именно вас встретил. Пойдемте, покажу вам что-то.
И он, не оглядываясь, пошел к железнодорожному полотну, широко шагая по жесткой степной траве. Недоумевающие Галина и Василий направились за ним следом.
Он перешагнул через рельсы и, остановившись на кончике шпалы, пропитанной креозотом, показал рукой на траву, странно полегшую на значительном пространстве.
— Шел я в свой колхоз по шпалам, — сказал старший сержант, — вдруг вижу эту картину. Посмотрите-ка, ведь неладное что-то с травой.
Галина торопливо опустилась на колени, выдернула пучок травы и внимательно стала рассматривать сморщенные стебельки. Крылов присоединился к ней, разгребая ногой увядшие и заметно поблекшие травы.
— Не вижу в этом ничего особенного, — спокойно заметил он. — Травы ведь тоже болеют. Почему же вы так беспокоитесь?
— А вы разве не понимаете этого? — удивленно вскинула резко очерченные брови Галина. — Ведь если это болезнь, то повальная. Смотрите, вокруг ни один стебелек не выжил, всех подкосило. Ничего подобного здесь не было никогда.
Вырвав с корнем пучок песчаного овса, Галина резко поднялась на ноги.
— Смотрите, Василий Иванович, — почему-то шепотом произнесла она. — Видите, что делается?
Крылов нагнулся над пучком травы и не без труда разглядел каких-то маленьких бесцветных насекомых, плотно усеявших стебельки.
Старший сержант Алешин, молча наблюдавший за агролесомелиоратором и метеорологом, заметил вполголоса:
— Вот и я тоже обратил внимание на этих козявок. От них, видно, все это опустошение. Надо бы пресечь это поскорее, пока не поздно, а то, без травы, как бы опять пески не дали о себе знать.
— Похоже, что какой-то особый вид тли, — заявила Галина, продолжая рассматривать насекомых. — Нет ли у вас какой-нибудь плотно закрывающейся коробки?
— Вот, пожалуйста, — вытащил Крылов из кармана портсигар, украшенный затейливыми узорами.
Галина вытряхнула из него табачные крошки и положила на дно несколько стебельков травы, особенно густо усеянных насекомыми. Захлопнув крышку, девушка направилась к машине.
— Садитесь с нами, товарищ Алешин, — повернулась она к старшему сержанту. — Подбросим вас к вашему колхозу.
— Спасибо, — поблагодарил Алешин. — Не стоит тратить время на это. Я и так доберусь. Недалеко теперь. Вы лучше поторопитесь принять меры.
— Ну, счастливого пути, в таком случае, — кивнула Галина старшему сержанту. — А насчет травы не беспокойтесь — примем меры.
Нашествие неизвестного врага
Галина сосредоточенно вела машину по зыбкой песчаной дороге. Она задумалась над чем-то и даже не взглянула ни разу на Крылова, будто его и не было рядом. Он догадывался, что это странные насекомые так ее обеспокоили, и все чаще поглядывал на нее, желая помочь чем-нибудь и не зная, как это сделать.
— Может быть, я сяду за руль? — произнес он наконец, заметив, что Галина все увеличивала скорость и хотела, видимо, поскорее попасть на опорный пункт. — Я ведь неплохой шофер.
— Нет, Василий Иванович, — ответила Сугробова. — Я лучше вас знаю дорогу и привыкла тут ездить.
Помолчав немного, Галина заметила:
— Меня очень тревожат эти насекомые. Нужно скорее показать их Оресту Викентьевичу Шмелеву, нашему энтомологу.
Повернувшись к Крылову, Галина добавила:
— Вы ведь только общее представление имеете, Василий Иванович, сколько труда положено на преобразование этих полупустынь, — и опять замолчала, задумавшись о чем-то.
— Напрасно вы считаете, что я не представляю себе, какой это самоотверженный, может быть даже героический труд многих людей, — осторожно заметил Крылов и, чтобы отвлечь Галину от ее мыслей, спросил: — А ведь буржуазные и особенно американские ученые, кажется, утверждали, что ни насаждение леса, ни земледелие немыслимы при количестве осадков ниже трехсот миллиметров в год?
— Они и теперь продолжают утверждать это, — ответила Галина. — А мы выращиваем здесь не только леса, но и фруктовые сады, и виноградники, и пшеницу, хотя среднее количество осадков в этих краях не достигает и двухсот миллиметров в год. По засушливости земли эти мало чем отличаются от пустыни Гоби.
— Но если это так, если вся эта растительность так устойчива против засухи, могут ли серьезно повредить ей эти ничтожества? — кивнул Крылов на портсигар с насекомыми, положенный Галиной на сиденье.
— Все зависит от того, как быстро они губят травы, — ответила Галина. — Когда я вчера проезжала здесь, то ничего не заметила. Видимо, повреждение степи было незначительным, а теперь оказался пораженным такой большой участок.
Машина между тем миновала посадки тамариксов, и за ними тотчас же открылся вид на зеленый массив, в котором располагалась “штаб-квартира” Михаила Александровича Птицына. Зеленый массив этот был одним из опорных пунктов, оазисами разбросанных по степям полупустыни.
Чем ближе подъезжала машина, тем отчетливее видел Крылов широкие полосы кустов и деревьев, принимавших на себя первые удары суховеев. Как боевые редуты, сплошными зелеными валами прикрывали они подступы к территории опорного пункта. Под их защитой раскинулись поля, бахчи и виноградники.
Крылов знал уже обо всем этом, но то, что он увидел теперь собственными глазами, показалось ему чудеснее всех рассказов. Особенно поразили его деревья высотой в двадцать пять — тридцать метров. Они бросали такую густую тень, что казалось, будто машина ныряла вдруг в темный тоннель.
