Филип Дик - Три стигмата Палмера Элдрича
– О каком приходе можно говорить, когда Палмер Элдрич валяется на больничной койке где-то в районе Сатурна! Его звездолет попал в аварию, и ООН определила Элдрича в один из своих госпиталей. Неужели ты об этом не слышал? – Рони говорила с легким презрением, однако в голосе чувствовалась изрядная доля любопытства.
– Палмер Элдрич только что был у меня! – отрезал Барни.
Я должен вернуться к Эмили.
Он поднял с пола свою одежду и, пошатываясь, направился к ванной. Заперев за собой дверь, Барни вымылся, кое-как побрился и оделся. Потом выполз из ванной и бросил девице, все еще нежившейся в постели:
– Мне пора уходить. Не сердись на меня – по-другому я просто не могу.
Через минуту Барни уже стоял внизу, под антитермальным козырьком, в ожидании такси.
Такси – сверкающая новая машина – едва ли не мгновенно довезло его до дома Эмили. Барни расплатился и поспешил к знакомой парадной. Еще через мгновение он уже поднимался на лифте. Со временем происходило что-то странное – оно замерло на месте. В этом застывшем мире Барни был единственным движущимся объектом.
Он подошел к двери и позвонил.
Дверь открыл какой-то мужчина.
– Я вас слушаю?
Мужчина был достаточно благообразен; особую значительность его лицу придавали густые брови и темные, зачесанные на пробор волосы.
– Я вас знаю – проговорил Барни. – Вы – Ричард Хнатт.
– Да, вы не ошиблись, – удивленно пробормотал Хнатт. – А вот я вас, честно говоря, что-то не припомню…
За спиной Хнатта появилась Эмили, одетая в серый свитер и старенькие, заляпанные краской джинсы.
– Господи! – воскликнула она. – Да это же Барни! Мой бывший муж. Заходи!
Она распахнула дверь пошире, и он вошел в квартиру, отметив про себя, что Эмили, кажется, обрадовалась его приходу.
– Очень приятно! – бесцветным голосом проговорил Хнатт и хотел было подать Барни руку, но тут же передумал и спрятал ее за спину. – Кофе хотите?
– С удовольствием. – Барни сел за стол. И тут же как чокнутый, выпалил:
– Эмили, мне не следовало разводиться с тобой. Я хочу, чтобы ты вновь стала моей супругой. Пусть у нас все будет так, как раньше.
Эмили залилась звонким смехом и отправилась на кухню за чашкой и блюдцем. Скорее всего, смех и был ответом на вопрос… Барни вздохнул и горестно покачал головой.
Хнатт расположился по другую сторону стола и, немного помолчав, заметил:
– Эмили – моя жена. – Лицо его было мрачным как туча, однако он держал себя в руках.
– Так можно ведь развестись! – заявил Барни громко, обращаясь скорее к Эмили, чем к ее новому мужу. – Я хочу знать – выйдешь ты за меня замуж или нет? – Барни собрался уже пойти на кухню, но в это мгновение Эмили вернулась и поставила перед ним посуду.
– Конечно же нет! – ответила она с милой улыбкой на устах.
Она прекрасно понимала, что Барни говорит искренне, что им движет не минутный порыв переменчивых чувств, а нечто неизмеримо большее, – Барни видел это в ее прекрасных, полных сострадания очах. Так же, как видел он в них и кое-что другое – вечное «нет» ему самому и тому миру, к которому он принадлежал.
«Когда-то я бросил ее, и вот теперь пожинаю плоды предательства. Тот хлеб, что был брошен мною в воду, вернулся ко мне. Неумолимое течение принесло его назад – напитанный водою хлеб встал мне поперек горла – ни проглотить, ни отрыгнуть его уже невозможно… Я получил именно то, что должен был получить. Причем сотворил все собственными руками».
Он тупо взирал, как Эмили наливает кофе. Ее руки. Руки жены. Он отказался от всего. И означать это могло лишь то, что он стремился к смерти, иначе объяснить этот разрыв просто невозможно. Не настолько же он, в конце концов, глуп, чтобы…
– Барни, скажи лучше, как ты живешь? – спросила Эмили.
– Превосходно! – прохрипел он.
– Я слышала, ты теперь живешь с какой-то молоденькой девицей?
Эмили вновь села за стол.
– Это уже в прошлом, – еле слышно пробормотал Барни.
– И кто же у тебя теперь? – Она спросила его об этом таким тоном, словно говорила не со своим бывшим мужем, а с каким-нибудь старинным приятелем или даже с соседкой. Ужас! Как только у нее язык поворачивается!
– Кажется, я понял тебя, – проговорил Барни. – Ты боишься, что рано или поздно я тебя вновь оставлю. Как говорится, обжегшись на молоке… будешь дуть и на воду. Ну так вот, этого не случится. Могу поклясться.
Тон Эмили ничуть не изменился.
– Мне очень жаль тебя, Барни. На твоем месте я обратилась бы к психоаналитику. Кстати, я слышала, что ты обзавелся портативным психиатром. Это правда?
– Да. Его зовут… доктор Смайл.
«Где же я его оставил? – Барни вспомнил о своем чемоданчике. – Не иначе – у Рони Фьюгейт…»
– Мне нужна помощь, – вновь начал он. – Неужели мы не можем… – и не договорил.
«Разве мы можем изменить прошлое? Нет. Причина всегда предшествует следствию. Потерянное уже не вернуть».
Барни поднялся из-за стола.
– Похоже, я сошел с ума – заявил он, обращаясь к Эмили и Ричарду. – Вы уж меня простите. Я и сам чувствую, что со мной творится неладное!
– Значит, вам тем более надо хлебнуть кофейку! – воскликнул Хнатт. – Если хотите, могу налить чего-нибудь покрепче. – Хмурое настроение у Ричарда как рукой сняло, теперь он выглядел вполне жизнерадостным.
– Я сам не понимаю, что происходит, – сказал Барни. – Меня просил прийти сюда Палмер Элдрич.
«Хотя, вполне возможно, мне это только чудится…»
Он собрался с мыслями, но так и не смог вспомнить того, как попал сюда. Единственное, что он помнил точно, что это как-то связано с Палмером Элдричем…
– Понимаете, я считал, что все тут же выяснится, – пробормотал Барни и развел руками.
Хнатт и Эмили переглянулись.
– В данную минуту Элдрич находится в госпитале где-то на…
– Просто все пошло наперекосяк. Скорее всего, Элдрич перестал контролировать ситуацию. Надо срочно отыскать его. Должен же я все-таки понять, в чем дело!
И тут Барни почувствовал, что его начинает захлестывать волна ужаса – темная леденящая волна.
– Прощайте, – просипел он, двинувшись к двери.
– Стой! – приказал ему Хнатт.
Барни обернулся. Улыбающаяся Эмили продолжала пить кофе, рядом с ней сидел ее нынешний супруг Ричард Хнатт. И он, и она смотрели на Барни. Только теперь Барни разглядел, что у Хнатта нет правой руки – он держал вилку пятипалым протезом. Хнатт поднес вилку с яичницей ко рту, и Барни увидел жуткие стальные зубы. Хнатт был совершенно сед – сед и слеп. Его огромное тело занимало собой полкухни, и все же…
Все же это был Хнатт.
Барни недоуменно замер в дверях. Неужели это Элдрич? Так-так… Искусственная рука, стальные зубы, йенсеновские линзы… Все совпадает. И все-таки это не Элдрич!
