Юрий Никитин - Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1
Зачем еще тебя послал? — Никто меня не посылал, я сам, по своей доброй воле… — Не верю я в твою доброту! — и Каро нажал острием ножниц в горло Генриха, — если сейчас же не расскажешь, почему это ты так обо мне печешься, то воткну и посмотрю, какой такой ты бессмертный стал после договора с дьяволом! — Я все расскажу, только отпусти! Каро выпустил Генриха, тот отряхнулся и начал «каяться». — Это грех такой с моей стороны. Все Испания проклятая виновата! — Причем тут Испания? — продолжал сердиться Каро. — Был я в Испании, в Мадриде.
Зашел в одну харчевню. Я любитель, знаешь ли, отведать что-нибудь новенькое, а та харчевня славилась особыми, исключительно специфическими испанскими особыми блюдами. У них бульон, к примеру, так там вообще все плавает, что только на кухне найти можно! И рыба, и мясо, и овощи, и деревяшки какие-то… — Хватит про бульон! — Ладно, ладно, — продолжал Генрих, — заказал я одно блюдо, оно самое дорогое там было, да и название понравилось. Приносят — оказывается это специально протушенные яйца быка. А хозяин еще и говорит, что прямо с корриды…
Мне блюдо это очень понравилось. Я там, в тот момент, с одной симпатичной испаночкой любовь крутил. Гордая такая, нипочем не даст, пока не… Ну да не об этом речь! — Вот именно! — у Каро было зверское лицо. Ведь Генрих опять осмелился наступить на больное место. — Так вот, привожу свою донну в то заведение. Заказываю себе снова то же блюдо. Решил свою брюнеточку удивить.
Приносят мне заказанное блюдо. Смотрю. Что такое? От теленка, что ли, от молочного отрезали?
Зову хозяина. Ругаюсь. А тот мне в ответ — это блюдо специальное, с корриды.
Так и называется — «Ядра с корриды» (Перевод с испанского не совсем удачен.
Звучало почти поэтически). И не всегда там быка побеждают, бывает, что и наоборот, бык в победителях оказывается! — Так это что, из тореадора, что ли? — Ну да. Делать нечего. Пришлось испробовать. И так мне те тушенные тореадоровы яйца понравились, что я рецепт у повара за немалые деньги купил. И все мечтал приготовить, да не из чего было. А тут услышал про твои проблемы с голосом. И решил — тебе, как другу, добро сделаю, да и сам полакомлюсь… Каро стоял в некоторой растерянности. Генрих, воспользовавшись моментом, бросился наутек.
Придумывать следующую забаву. И придумал.
* * *В тот же день, к вечеру, он вновь завалился к новоиспеченному басу. И начал вновь… — Давай рассуждать, как юристы. Тебе ведь обещана декастрация? Правильно?
А количество раз не оговорено! Таким образом, если сейчас тебя кастрировать, то нечистому, для сохранения статус-кво, придется вновь тебя лечить. Если повторить это пару раз, то он поймет, что проще выделить тебе сразу бочонок эликсира. Я берусь его убедить! — Ага, значит, ты собираешься перед каждым выступлением в опере отрезать мне… — Ну и что же, — пожал плечами Генрих, — чего не вытерпишь ради высокого искусства! — А отрезанные куски моей плоти ты будешь тушить и поедать? — Знаешь, я тут на досуге все обдумал, — Генрих говорил с какой-то явно заинтересованной интонацией, жестикулируя и помахивая указательным пальцем перед лицом Каро, — мы можем открыть заведение, ресторацию такую роскошную, будут крупные деньги. Выручку разделим по-честному, напополам, ну я вообще то хотел шестьдесят процентов… — Я никогда не дам тебе до себя даже дотронуться! Генрих ничего не ответил, изобразил разочарование. Потом попробовал осторожно, с опаской, дотронуться пальцем до Каро и едва уклонился от удара кулаком. — Ладно, ладно, я беру свое предложение обратно! — Так-то лучше будет… — Но, послушай, если не я, найдем женщину с соответствующими наклонностями, купим ей острые ножницы… — начал Генрих, но увидев зверское выражение на лице Каро, умолк.
Потом все-таки продолжил. — Ну, хорошо, найдем женщину без наклонностей, будем ей деньги платить. Назначим яйцерезкой… Это была последняя капля. Пришлось покинуть помещение…
* * *На следующее утро вновь является Генрих. Уже без ножниц. Будит Каро, садится, как ни в чем не бывало, к нему на постель и заявляет, что придумал, как делу помочь. — Что же ты еще такого придумал? — спрашивает Каро недоверчиво, даже не скрывая ненависти. — Смотри, какую штуку я тебе принес показать! — говорит Генрих и вынимает такой странный механизм, состоящий из таких меленьких железных листочков, приставленных друг к другу. Они образовывали две полосы, между которыми находился подвижный замочек. Это было изобретение одного гениального механика какого-то древнего царства и было предназначено для одежды императрицы.
Та была столь благодарна изобретателю и столь восхищена его умом, что приказала вставить это устройство ему прямо в голову, предварительно распилив череп. Так, чтобы она могла демонстрировать сей великолепный мозг иностранным послам, открывая его одним движением руки. Увы, бедняга почему-то не выжил после этой операции… Генрих между тем продолжал, — Хитрая штука, почти волшебная. Смотри, ведешь замочком с эту сторону — соединяется, в другую — расходятся! — он продемонстрировал действие устройства, — Прямо чудо! — Да, удивительный механизм, — согласился еще ничего не подозревающий Каро. — Мне за эту штуку парижские портные столько бы золота отвалили — вздохнул Генрих, — но долг есть долг, раз уж вовлек тебя в эту историю, надо выручать. Придется пожертвовать этим чудомеханизмом ради тебя (В.К.: Наверное, стоит пояснить, что удивительный механизм, принесенный Генрихом, был хорошо известной в наше время, но совершенно неведомой в XVIII веке молнией). — Не понял! — Каро уже почувствовал подвох. — Ну, чего тут непонятного, — пожал плечами Генрих, — мы твоих круглых друзей на эту штуку приделаем.
Как захочешь по дамам пройтись, раз, Генрих продемонстрировал смыкание металлических змеек, — и все у тебя как надо. А надо в опере спеть, — Генрих скорчил гримасу, открыв и скривив рот, — два! — он повел замочком в другую сторону, размыкая полоски, — и ты снова поешь тенором! — Ты что же, хочешь мне их… пристегнуть этой штукой? — Ага, разве не здорово? — С меня хватит! — воскликнул Каро, вскочил с кровати и выхватил неизвестно откуда шпагу. — Мы что, драться будем, что ли, — удивился Генрих, проворно вытаскивая свою коротенькую, под рост, шпажонку. — Да, и насмерть! — заорал Каро и бросился на моего юного друга, размахивая шпагой. Генрих отбил пару ударов, а потом просто выскочил из комнаты, успев запереть снаружи дверь. — Вернись, трус! — закричал ему вслед Каро. Потом выглянул в окно. Генрих стоял уже на улице. Причем эта рыжая скотина нагло улыбалась. — А ты неплохо фехтуешь, — крикнул Генрих и начал махать шпажонкой, имитируя бой, — советую поступить в армию. Фельдмаршалом станешь, если яйца ядром не оторвет!
