Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)
Вот такие жалобы я выслушивал целый час, а то и больше. Судя по всему, он не подозревал об отношениях своей жены с тем человеком. Жили они одни, только экономка приходила днем и уходила в шесть. В тот вечер старый Эмберли, желая доставить жене удовольствие, взял два билета в «Хеймаркет» в амфитеатр. Но в последнюю минуту она пожаловалась на головную боль и отказалась идти, поэтому в театр он отправился один. В этом можно не сомневаться, потому что он даже показал мне неиспользованный билет, который предназначался для жены.
– Любопытно… Весьма любопытно, – задумчиво произнес Холмс, которого это дело, похоже, начинало занимать все больше и больше. – Но, прошу вас, продолжайте. Ваш рассказ меня очень заинтересовал. Вы сами осматривали этот билет? А его номер, случайно, не запомнили?
– Представьте, запомнил, – не без гордости ответил я. – У меня в школьной раздевалке был такой же номер, тридцать один, поэтому он и сохранился у меня в памяти.
– Превосходно, Ватсон! Следовательно, у него место было либо тридцатое, либо тридцать второе.
– Ну да, – несколько удивившись, согласился я. – Ряд второй.
– Этого более чем достаточно. Что еще он рассказал вам?
– Он показал мне свою «крепость». Это комната, которая и в самом деле похожа на крепость или на банк. Дверь и ставни в ней железные, «ни один вор не влезет», как сказал он. Но у его жены, судя по всему, имелся дубликат ключа, и она унесла с собой около семи тысяч фунтов наличными и ценными бумагами.
– Ценными бумагами? И как же они могут обратить их в деньги?
– Он сказал, что оставил в полиции их список, и надеется, что теперь им не удастся их продать. Из театра он вернулся почти в полночь и обнаружил свою «крепость» разграбленной. Дверь и окно были открыты, заговорщики скрылись. Ни письма, ни записки они после себя не оставили, и с тех пор от них не было ни слова. В полицию он обратился сразу же.
Несколько минут Холмс сидел, задумчиво сдвинув брови.
– Вы говорите, он что-то красил. Что именно?
– Коридор, но до моего прихода он уже успел покрасить дверь и оконную раму в той комнате, о которой я говорил.
– Вам это занятие не кажется странным в подобных обстоятельствах?
– «Надо чем-то заниматься, чтобы притупить боль в сердце». Это он так сказал. Конечно, занятие довольно необычное, но он ведь вообще необычный человек. Он у меня на глазах разорвал одну из фотографий жены… Прямо-таки разодрал на клочки, задыхаясь от ярости. «Не хочу больше видеть это проклятое лицо!» – кричал он при этом.
– Что-нибудь еще, Ватсон?
– Да, еще одно обстоятельство, которое поразило меня больше всего. Я на кебе доехал до станции «Блэкхит» и, когда садился в поезд, краем глаза заметил человека, который прошмыгнул в вагон сразу за мной. Холмс, вы знаете, что у меня хорошая память на лица. Несомненно, это был тот высокий смуглый мужчина, к которому я обращался на улице. Я потом еще раз его заметил на Лондон-бридж, но он затерялся в толпе. Я уверен, что он следил за мной.
– Несомненно, Ватсон! Несомненно! – сказал Холмс. – Так вы говорите, высокий, смуглый, с пышными усами и в очках с дымчатыми стеклами?
– Холмс, вы настоящий волшебник! Я об этом не говорил, на нем действительно были очки с дымчатыми стеклами.
– А в галстуке – булавка с масонским символом.
– Холмс!
– Это совсем несложно, милый Ватсон. Но давайте вернемся к делу. Должен признать, это дело, которое поначалу показалось мне настолько простым, что не стоило моего внимания, стремительно начинает принимать иной характер. Хоть вы, съездив туда, и упустили из виду все самое важное, но даже то, что все-таки привлекло ваше внимание, наводит на серьезные размышления.
– Что же это я упустил из виду?
– Не обижайтесь, дорогой друг. Вы же знаете, насколько я беспристрастен. Никто не справился бы с этим заданием лучше вас. Кое-кто и этого бы не сумел, и все же вы не обратили внимания на некоторые очень важные частности. Что думают об Эмберли и его жене соседи? Это всегда имеет большое значение. Что представляет собой доктор Эрнест? Он действительно такой повеса Лотарио{76}, как можно ожидать? При вашей обаятельности, Ватсон, каждая женщина для вас – помощница и источник информации. Вы разговаривали с телеграфисткой или женой зеленщика? Я бы на вашем месте пошептался с какой-нибудь симпатичной дамой в «Синем якоре», достаточно пары комплиментов, чтобы получить в ответ массу полезных сведений. Ничего этого вы не сделали.
– Но ничто не мешает сделать это завтра.
– Это уже было сделано сегодня. Благодаря телефону и помощи Скотленд-Ярда я, как правило, узнаю все необходимое, не выходя из комнаты. Кстати, моя проверка подтверждает рассказ Эмберли. Соседи считают его не только сквалыгой, но еще и властным и строгим супругом. То, что он хранил в своей «крепости» значительную сумму денег, не вызывает сомнения. Достоверно известно и то, что молодой неженатый доктор Эрнест играл с Эмберли в шахматы и, скорее всего, оказывал внимание его жене. Казалось бы, все просто и понятно… И все же… И все же!
– Что вас смущает?
– Возможно, собственное воображение. Ну да Бог с ним, Ватсон. Давайте на время покинем этот суетный мир через боковую дверцу музыки. Сегодня в Альберт-Холле поет Карина, и у нас еще есть время переодеться, поужинать и получить удовольствие.
На следующее утро проснулся я рано, но крошки тоста и две пустых яичных скорлупы на обеденном столе указали на то, что мой компаньон встал еще раньше. На том же столе меня ждала записка:
«Дорогой Ватсон!
У меня возникла пара вопросов к мистеру Джосайи Эмберли. Когда я получу ответы, можно будет считать это дело законченным… Хотя не обязательно. Будьте готовы к тому, что в три часа вы можете мне понадобиться.
Ш. Х.»
Холмса я не видел весь день, но в указанное время он вернулся, хмурый, задумчивый и не в настроении. В такие минуты лучше было его не беспокоить расспросами.
– Эмберли уже приходил?
– Нет.
– Значит, скоро будет, я его жду.
Ждать пришлось недолго, старик явился сразу за ним. На его строгом лице читались крайнее удивление и волнение.
– Мистер Холмс, я получил телеграмму и, признаться, ничего не понимаю, – он передал телеграмму Холмсу, кото рый прочитал ее вслух.
«Приезжайте немедленно. Могу поделиться сведениями о вашей недавней потере. Элман. Дом священника».
– Отправлено в два часа десять минут из Литл-Пэрлингтона, – заметил Холмс. – Литл-Пэрлингтон это, по-моему, в Эссексе{77}, недалеко от Фринтона. Разумеется, вам необходимо срочно выезжать. Скорее всего, это от самого приходского священника, а он наверняка человек ответственный. Где мой «Крокфорд»?[6] Да, так и есть, «Дж. К. Элман, магистр гуманитарных наук. Объединенный приход Мусмур – Литл-Пэрлингтон». Ватсон, загляните в расписание поездов.
