Джек Вэнс - Вист: Аластор 1716
Когда Джантифф спускался с моста через Вязкую топь, тысячи аррабинов уже стекались по площади к Пьедесталу, образуя плотное волнующееся полукольцо. Раздосадованный Джантифф не сумел приблизиться к «вышке-мартышке» менее, чем на сто метров — с такого расстояния вряд ли можно было различить повадки и выражения лиц Шептунов невооруженным глазом.
Двон поднимался к зениту — Унцибальская магистраль извергала толпы за толпами, сбивавшиеся в непроходимую массу, набухавшую и расползавшуюся по Коммунальной площади. Скоро для новоприбывших уже не оставалось места. Желающие попасть на площадь не могли сойти со скользящего полотна и вынуждены были возвращаться восвояси, проезжая до следующего перехода. Площадь заполнилась до отказа — люди упирались друг в друга локтями, дышали друг другу в затылок. Морской ветерок уносил в город поднимавшиеся над толпой испарения. Джантифф понял, наконец, откуда происходил замешанный на влажно-йодистом морском ветре приторно-кисловатый запашок с налетом сероводорода, встретивший его на космодроме по прибытии в Аррабус. Вопреки наставлениям авторов туристских справочников, первое впечатление — легкого отвращения оказалось верным.
Джантифф пытался подсчитать в уме число окружающих людей, но скоро запутался — в любом случае на площади собралось несколько миллионов аррабинов… На Джантиффа накатила душная волна боязни замкнутого пространства — его обступили непроходимой стеной, он не мог двинуться с места! Что, если все эти миллионы прижавшихся друг к другу тел внезапно поддадутся панике, и начнется давка? В высшей степени неприятная мысль! Джантифф представил себе море барахтающихся фигур, волнами переливающихся через наносы уже почти неподвижных тел — вздымающееся и опадающее месиво появляющихся и судорожно пропадающих рук, лиц, ног… По толпе прокатился невнятный ропот: над водой показался гидродиск, прибывавший из Уонисса. Аппарат сделал вираж над космодромом и уверенно опустился точно на участок за Пьедесталом. Открылся овальный люк, по трапу спустился стюард, а за ним — четыре Шептуна, трое мужчин и женщина в церемониальных мантиях. Игнорируя толпу, они исчезли в подземном переходе. Прошла пара минут. Все стоявшие на Коммунальной площади подняли глаза к круглой площадке Пьедестала.
Шептуны появились на краю площадки. Поначалу они просто стояли над толпой — четыре маленькие фигурки, размытые на фоне ярко озаренного солнцем стеклянного зонта. Джантифф пытался отождествить их с людьми, выступавшими по телевидению. Женщину звали Фосгард, мужчин — Оргольд, Лемисте и Дельфен.
Один из мужчин заговорил — о чем с такого расстояния трудно было судить по движениям лица, но рупоры разнесли его слова по всему полю:
— Шептуны существуют благодаря поддержке народа и действуют, выражая народную волю. Благоволение народа придает нам силу и уверенность, вдохновляет нас, пробуждает к жизни неудержимую энергию! Такими, облеченными величием и мощью равноправных масс, мы предстанем перед лицом Коннатига. Торжество справедливости неизбежно, и все препятствия падут под натиском революционных идей!
Наступает эпоха великих перемен! Празднуя столетие благородного равноправия, мы отдаем должное непревзойденным завоеваниям, воплощенным в жизнь благодаря беззаветному самопожертвованию миллиардов, триллионов людей. Новая эра открывается перед нами — величественная череда веков, каждый из которых послужит неопровержимым доказательством безусловных преимуществ нашего оптимального строя. Эгалистическое учение всесильно, потому что оно верно! Триумфальное распространение идей Диссельберга и Карадаса по всему скоплению Аластор, по всей Ойкумене — неизбежно! Таково наше историческое предназначение, такова ваша воля, воля народа! Не так ли?
Шептун сделал паузу. Толпа отозвалась явно машинальным и несколько неуверенным одобрительным бормотанием. Энтузиазма не было. Даже Джантифф, мало знакомый с политическими ожиданиями аррабинов, был озадачен: общий тон выступления никак не вязался с содержанием обращения, переданного утром.
— Так тому и быть! — провозгласил Шептун, и тысячи рупоров, по четыре на каждом столбе, гаркнули в унисон. — Пути к отступлению нет. Шатания, сомнения, пораженческие настроения недопустимы! Равноправие навеки! Скука и утомительный труд — самые страшные враги человечества. Мы свергли их древнюю диктатуру — пусть подрядчики потеют за жалкие гроши! Эгализм — залог эмансипации всего человеческого рода!
Итак: мы, Шептуны, направляемся на Нуменес, подчиняясь единой непреклонной воле аррабинского народа. Наше послание Коннатигу, изъявление народной воли, будет содержать три важнейших требования.
Во-первых, больше никакой иммиграции! Те, кто нам завидуют, пусть вводят равноправие на своих собственных планетах.
Во-вторых: аррабины — мирный народ. Мы не опасаемся нападений и не собираемся ни на кого нападать. Почему, в таком случае, мы обязаны финансировать власть Коннатига? Нам не нужны его высокопарные советы, защита его Покрова, контроль его бюрократов. Поэтому мы потребуем, чтобы ежегодные налоги были снижены или вообще упразднены.
В-третьих, экспортируемые нами материалы продаются дешево, а импортные товары обходятся очень дорого. По существу, таким образом мы субсидируем неэффективные, несправедливые общественные системы, навязанные обитателям других планет. Будьте уверены: Шептуны, ваши посланники, настойчиво потребуют введения нового курса обмена внутренней валюты Аррабуса на озоли! Разве час аррабинского труда не соответствует по ценности часу, проведенному на работе каким-нибудь мошенником-молокососом у черта на куличках, где-нибудь на планете Зак?
Джантифф вздрогнул, выпрямился, нахмурился. Замечание Шептуна казалось не только неуместным и глупым, оно прямо противоречило элементарным представлениям о дипломатии.
Рупоры продолжали оглушительно орать:
— Близится наш столетний юбилей. В Люсце мы пригласим Коннатига посетить Аррабус, принять участие в нашем фестивале, оценить собственными глазами наши грандиозные достижения. Если он откажется, это его личная трагедия. В любом случае, мы отчитаемся перед вами на следующем всеобщем собрании аррабинских эгалистов! А теперь мы отправляемся на Нуменес. Пожелайте нам счастливого пути!
Шептуны приветственно подняли руки — толпа вежливо заревела в ответ. Шептуны отошли от края площадки и пропали. Через несколько минут они появились на окраине космодрома из-под гранитного навершия подземного перехода. Их уже ожидал наземный транспортер — через несколько минут транспортер подъехал к далекой громаде звездолета «Эльдантро».
