А. Азимов - Роботы утренней зари
Бейли кивнул и сказал:
— Вы думаете, что этот добровольный отказ от личной славы сработает?
— Должен.
— А может Институт, пусть сообща, сдублировать индивидуальную работу доктора Фастольфа и заново открыть теорию позитронного мозга?
— Со временем мы это сделаем. Это неизбежно.
— А вы не делали попыток сэкономить время и убедить доктора Фастольфа выдать секрет?
— Я думаю, что у нас есть способ убедить его.
— Через скандал с Джандером?
— Я не думаю, что вы в действительности хотели задать этот вопрос. Ну, я сказала вам все, что вы хотели знать, землянин?
— Вы сказали мне кое-то, чего я не знал.
— Тогда пора вам рассказать мне о Гремионисе. Почему вы связали имя этого брадобрея со мной?
— Брадобрея?
— Он считает себя дизайнером по прическам, кроме всего прочего, но он просто-напросто парикмахер. Расскажите о нем — или будем считать интервью законченным.
Бейли устал. Ему было ясно, что Василия наслаждается этой словесной пикировкой. Она сообщила ему ровно столько, чтобы разжечь его аппетит, и теперь он вынужден покупать материал в обмен на собственную информацию, но у него не было никакой информации, одни догадки. Если часть их ошибочна, он пропал. Однако надо было продолжать поединок.
— Видите ли, доктор Василия, вы не можете уверять, что предположение о связи между вами и Гремионисом смехотворно.
— Почему? Оно нелепо.
— Нет. Будь оно нелепо, вы рассмеялись бы мне в лицо и выключили трехмерку. Из того простого факта, что вы отказались от своей первоначальной позиции и приняли меня, что разговаривали со мной и сообщили мне очень многое, совершенно ясно: вы чувствуете, что я могу воткнуть нож вам в шею.
Василия сказала низким, злым голосом:
— Вы, видимо, знаете, маленький землянин, что мое положение уязвимо. Я дочь доктора Фастольфа, а в Институте хватает достаточно глупых или достаточно злонамеренных лиц, которые из-за этого не доверяют мне. Я не знаю, что именно вы слышали, но все это более или менее смехотворно. Однако даже любая нелепость может быть использована против меня. Поэтому я и хочу поторговаться. Я сказала вам кое-что, могу сказать и больше, но только в том случае, если услышу то, о чем вы умолчали, и вы убедите меня, что говорите правду. Так вот, говорите. Если вы попытаетесь вести со мной игру, я выкину вас вон и, по крайней мере, получу от этого удовольствие, а мое положение не станет от этого хуже, чем сейчас. У меня есть средство повлиять на Председателя, чтобы он отменил свое решение пустить вас на Аврору и отправил бы вас обратно на Землю. На него и так в этом смысле оказывают большое давление, и вы вряд ли захотите, чтобы я добавила еще и свое. Итак, говорите.
39Бейли хотел было подойти к решающему пункту беседы, чтобы проверить, прав ли он, но почувствовал, что это не сработает. Она заметит, чего он добивается — она неглупа — и остановит его. Он знал, что напал на какой-то след, и не хотел потерять его. Видимо, она сказала правду относительно своего уязвимого положения, создавшегося в результате ее отношений с отцом, но она не была бы так испугана при видеовстрече с Бейли, если бы не подозревала, что какие-то его слова имеют под собой реальную основу.
Он нащупал что-то важное, и это важное нужно было немедленно конкретизировать, чтобы как-то взять над Василией верх. Значит, надо играть.
Он сказал:
— Сантирикс Гремионис предлагал себя вам.
И прежде чем Василия успела отреагировать, добавил:
— И не один раз, а много.
Василия хлопнула руками по коленям, уселась плотнее, посмотрела на неподвижно стоявшего рядом Жискара, а затем на Бейли:
— Этот идиот предлагает себя всем, кого увидит, не разбирая пола и возраста. Я бы удивилась, если бы он не обратил внимания на меня.
Бейли сделал жест, как бы отметая это. Она не смеялась. Она не положила конец беседе. Она даже не разозлилась.
Она хотела видеть, что именно он построит на своем утверждении, и он ухватился за это нечто.
— Это преувеличение, доктор Василия. Всякий может выбирать, Гремионис выбрал вас, и несмотря на ваш отказ, продолжал предлагать себя, хотя это совершенно не в привычках аврорцев.
— Я рада, что вы поняли, что я отказала ему. Некоторые считают, что любое — или почти любое — предложение нужно принять хотя бы из вежливости, но я другого мнения. Я не вижу оснований тратить время на то, что меня не привлекает. Вы находите в этом что-то предосудительное, землянин?
— У меня нет ни благоприятного, ни неблагоприятного мнения об аврорских обычаях.
Она все еще ждет, слушает его. Чего она ждет? Может, того, что он хочет сказать, но пока не решается? Она сказала с некоторым усилием:
— У вас есть еще что-нибудь, или мы закончили?
— Нет. Не закончили, — сказал Бейли.
Теперь он вынужден был вести игру дальше.
— Вы поняли, что необычная для аврорца настойчивость Гремиониса может быть полезной вам.
— Да? Какая глупость! Какую пользу я могла бы извлечь из этого?
— Поскольку он явно был сильно увлечен вами, нетрудно было устроить, чтобы он увлекся другой, очень похожей на вас женщиной. Вы настояли, чтобы он так сделал, возможно, пообещав принять его, если другая откажет.
— Кто эта бедняга, похожая на меня?
— Вы знаете. Не разыгрывайте наивность. Я говорю о солярианке Глэдии, которая, как я вам уже говорил, находится под протекцией доктора Фастольфа. Вы не удивились, когда я упомянул об этом в начале нашей беседы, теперь же уже поздно прикидываться незнающей.
Василия резко повернулась к нему:
— И из интереса Гремиониса к ней вы делаете заключение, что раньше он интересовался мной? И вы пришли ко мне с этой дикой догадкой?
— Это не дикая догадка. Есть и другие существенные факторы. Разве вы отрицаете их?
— Я устала. Вы сказали, что Гремионис сначала интересовался мной, а затем моим подобием, солярианкой. Теперь вы хотите, чтобы я это отрицала. Зачем мне беспокоиться и отрицать? Даже если это и так, это мне никак не повредит. Это же неважно! Вы говорите, что меня раздражало его внимание, я этого не хотела и хитроумно отвлекла его в другую сторону. Ну и что?
— Не так важно, что вы сделали, важно — зачем. Вы знали, что Гремионис настойчив. Он снова и снова предлагал себя вам, значит, так же много раз будет предлагать себя Глэдии.
— Если она будет ему отказывать.
— Она солярианка, у нее трудности с сексом, она отказывала всем и, осмелюсь сказать, вы кое-что об этом знали. Я думаю, что при всей вашей отстраненности от вашего… от доктора Фастольфа, вы достаточно чувствительны, чтобы приглядывать за своей заместительницей.
