Василий Головачев - Закон перемен
Пол и стены «бара» вдруг качнулись, снаружи через дверь просочился приглушенный грохот и треск. Люди вскочили. Человек, стоящий у стола с бокалом тоника, исчез. Грехов стремительно вышел из зала, остальные устремились за ним. Взору их предстала та же равнина, но исполосованная трещинами, со всех сторон окруженная дымящимися горами!
Постояв несколько минут, путешественники в безмолвии вернулись в «клуб», где их терпеливо ждал Человек, одетый теперь в официальную форму пограничника.
– Извините, я не предупредил. Хотя вы должны были знать. Уровень радиации чужих законов гораздо выше, чем в середине домена, что порождает эффекты ложного просачивания, сужения горизонта многомерного континуума, макроквантового мерцания и появления нагуалей. Что мы и наблюдаем. А стабилизировать границу, то есть потенциальный барьер, ставший относительно «рыхлым», тонким, удается все с большим трудом. Мы, призванные контролировать процессы в домене, понемногу теряем Фохат… как бы это сказать… жизненный принцип, что ли, жизненную силу. Поэтому консультация наших создателей – Сеятелей, как вы их называете, была бы нам кстати. Мы не раз пытались вызвать их сюда, но… – Человек развел руками. – Они нас не слышат.
– Это следует понимать как отказ направить нас дальше? – осведомился Диего Вирт.
– Нет, если Сеятели не ответят, я переправлю вас через Стену барьера, но поймите… – Человек замялся. – Один вы не сможете адекватно оценить жизнь в других доменах, регулятивы которых невозможно представить даже приблизительно. Человеческий мозг, насколько я знаю, способен воспринять и переработать не более десяти в одиннадцатой степени бит информации в секунду, а чтобы осознать многомерие, скорость обработки информации должна быть на четыре-пять порядков больше.
– Что ж, для меня это не предел, – сказал Ян Тот.
– А для остальных?
– Даже для меня, – засмеялся Диего. – Я ведь наполовину человек, наполовину инк, машина.
– О чужанине не спрашиваю, а ваш товарищ? Я чувствую скрытую силу, но понять основу не могу.
– Он эрм с резервом файвера, – ответил Грехов, мельком глянув на Ставра. – Правда, сам он своих возможностей еще полностью не осознает.
– Тогда совесть моя чиста, я отправлю вас, как только придет ответ.
– Надо бы поспешить, – сказал Диего. – Ситуация у нас дома может измениться не в нашу пользу в любой момент.
– Не волнуйтесь, Война в вашем локальном регионе еще не началась. – С этими словами Человек исчез.
– Что он хочет этим сказать? – удивился Диего.
– Время – странная штука, – философски рассудил Ян Тот. – Вероятно, спускаясь по перегибу пространств сюда, на Дно Мира, мы одновременно пронизали и несчетное количество лет в прошлое.
Диего перевел взгляд на Грехова.
– А ты что скажешь, дубль?
– Ян прав. Время – сложнейшая физико-психологическая система, «зашнурованная» сама собой и мировым континуумом. Можно сказать, что наш домен еще только родился и одновременно уже умирает, как объект, исчерпавший все планы бытия. Когда-нибудь мы поговорим на эту интереснейшую тему.
Помолчали, переваривая заявление Габриэля.
– Н-да, для меня это пока сложно, – проворчал Диего. – Я вам не файвер, а всего-навсего бывший стармен-безопасник. Что же нас ждет такого необычного в другом домене? Ведь, чтобы там существовали сложные формы материи, набор констант должен быть примерно таким же, как и у нас. Нет? Например, известно, что при количестве работающих[22] измерений больше четырех в континууме не существуют аналоги звезд и планетных систем, потому что отсутствуют устойчивые атомарные конгломераты.
– Но движение материи сохраняется и там, только мы это действительно можем не оценить. Другое дело, что наборы констант в разных клетках Универсума разнятся не столь радикально. К примеру, устойчивые связанные состояния в домен-вселенных типа нашей реализуются, только если электромагнитная константа[23] равна одной сотой. Но она остается константой и при значении в двенадцать тысячных, и при значении в восемь тысячных, что позволяет в сочетании с другими слабо измененными по сравнению с нашими константами создавать сложнейшие конфигурации пространств. Помните, Голос Пустоты предупреждал, что флуктуактивность дельта-эм не должна превышать трех-четырех ее значений? Совершенно верно, изменись эта константа так сильно, и связи пакета законов, присущих нашей метавселенной, начнут распадаться, что приведет к перестройке физических условий домена.
Снова наступило молчание, во время которого каждый оценивал кирпичики новой информации и укладывал их в здание своего личного знания.
– Зря я его не спросил, куда именно ушли Сеятели и зачем, – сказал наконец Диего, набрасываясь вдруг на еду.
– Насколько я понял из его объяснений, – Грехов пошевелил пальцами, – мы говорили с ним и по личному каналу, пока вы беседовали, Сеятели занялись общей теорией Пространств Жизни, если дать видимость формулировки этой проблеме. Ценности цивилизации серых призраков вообще практически воплощены в мышлении и познании, в созидании сложнейших, изощреннейших философских и этических систем без малейшей примеси человеческих пороков, таких, как агрессивность, ложь, жажда власти, жажда убийства, ненависть и злоба. Именно поэтому они смогли стать Инженерами… хотя и не в нашей Вселенной. В какой-то другой. Повезет – увидим, в какой.
– Инженеры? – поднял голову от стола Диего. – Это те, кто должен был прийти на смену Архитекторам и Конструкторам у нас? Почему же они не захотели стать Инженерами в собственной метавселенной?
– Возможно, потому, что для них она не является родиной, – сказал Ян Тот. – Они – потомки тартариан, которые появились в домене на заре времен, миллиарды лет назад.
– Не слишком ли просто? – засомневался Диего.
– Относительно просто, – согласился Грехов. – Сеятели ушли искать свой дом. Нам тоже «еще не поздно выплыть в те края, где смерть сама – победа бытия»[24].
– Но если наш домен – не их родина, то захотят ли они помочь нам?
– Надеюсь, что помогут. Война для них, может быть, таковой не является, но она меняет условия во всем Универсуме, и Сеятели должны отреагировать на последствия таких изменений.
– Если только эти последствия для них имеют значение, – тихо обронил Ян Тот. – Мы встревожены, потому что рушится наш дом, но для серых призраков, как и для их предков – тартариан, чужан и орилоунов, – изменение нашего континуума не является катастрофой принципиально. Они уцелеют при любом изменении законов.
– Не при любом, – качнул головой Грехов. – Если вакуум «поползет» по флуктуационной шкале вверх, возможен спонтанный разряд их континуума, энергетически более насыщенного, чем наш.
