(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника
- Не боись, у меня не шелохнется, - над ухом Федора булькнуло, и он почувствовал приторный запах.
- Смотри, сам не захрапи.
- Иди-иди!
"Что делать? - думал Федор, старясь не шевелиться, чтобы не получить "марлечку на морду". - Ладно, пусть они меня из машины вынесут, а там что-нибудь придумаю... Если бы еще не голова разбитая..."
Хлопнула дверь, и раздался злой голос вернувшегося санитара:
- Поехали!
- Куда?
- На х-х... хутор бабочек ловить! Не принимают, сучары, увидели по машине, что мы из четвертой управы, и говорят "к себе и везите". Не знаешь, что ли, завидуют нам, пидоры гнойные, думают, раз мы в "кремлевке" работаем, так и сами как сыры в масле катаемся, чуть ли не спецпайки получаем.
- Не повезло мужику, придется ему в канаве полежать, вздохнул водитель, трогая с места.
- Черт, и время поджимает... Давай вон к тому кусту! распорядился разозленный санитар.
"Ничего, - успокоил себя Федор, - пусть они меня сначала бросят, а только повернутся, чтобы уйти, я их чем под руку попадется сзади огрею. Главное - внезапность".
Машина затормозила, и санитар с водителем вынесли Федора на носилках.
- Это куда ж вы его тащите, милые?! - раздался тонкий женский крик.
- Откуда ты взялась, ведьма старая, - пробормотал себе под нос санитар.
- Да это мы, мамаш, так... так просто, - начал оправдываться водитель.
- Не волнуйтесь, бабуля, мы его только развернуть хотим, а то он у нас вперед ногами в больницу ехал, - пришел ему на помощь санитар.
- Вперед ногами одних покойников возют, - наставительно сказала бабуля.
- Ага, я и говорю... Сразу-то не заметили, а теперь вот перевернуть решили, чтобы все по-человечески.
- Это правильно, соколики! А то молодежь больно ученая пошла, в народные приметы не верют...
- Всего хорошего, мамаш, - перебил ее водитель. - Торопимся мы... жизнь спасать.
- Бог в помощь вам!
- Придется к нам везти, - сказал санитар, заталкивая носилки обратно в машину.
- Может, еще попробуем? Дубль номер два?
- Времени нет, и так опаздываем... Да и бабка нас засекла.
- Хорошо бы, он окочурился по дороге, тогда и вопросов к нам никаких.
- Поехали, по дороге обсудим, чего в приемке врать будем.
"А что, если... вот "очнусь" сейчас и ляпну что-нибудь по-английски, представляю, как они..." - не успел Федор додумать, как ощутил на лице сладкую влажную марлечку... Все пошло кругом, и его засосало в вязкий водоворот тяжелого сна. В привидевшемся ему кошмаре Федор сидел внутри электрической лампочки под потолком той самой комнаты, из которой отправился в прошлое, и наблюдал сквозь кривое и пыльное стекло, как внизу на плюшевом диване сидят в обнимку перед телевизором Маринка с Бонифацием. Впрочем, Федора в данный момент интересовал только телевизор... По экрану шла сильная рябь, и изображение было неконтрастным, но все же можно было рассмотреть прерывавшиеся частыми помехами подвижные, но беззвучные черно-белые картинки: вот бесшумно едет по проспекту карета скорой помощи; вот крупным планом - лицо водителя сквозь лобовое стекло: выбритый до синевы раздвоенный подбородок, нависающий над круглым воротником черной водолазки, тонкие губы, из одного острого угла рта в другой перескакивает прилепленная к языку спичка; вот стоящий к экрану спиной санитар в белом халате и белой шапочке пирожком склонился над лежащим в машине пациентом с кровавой плешью на голове; вот спит на носилках мальчик с припухшим левым глазом; вот вахтер в фуражке открывает ворота подъехавшей машине с широким крестом на боку... "Я сплю и вижу во сне по телевизору, что происходит на самом деле, - сообразил Федор, наблюдая, как машина заезжает внутрь аккуратного двухэтажного особняка в современном стиле. - Пора просыпаться". Он попытался встать, но... куда там встанешь, если сидишь в электрической лампочке! Санитар тем временем вышел из машины и зашевелил губами: он что-то говорил, но ничего не было слышно. "Тут же вакуум!" - дошло до Федора. Он прижал ухо к горячей стенке светящейся лампочки и услышал отзванивающий стеклом голос:
- Поможешь мне мальчишку на второй этаж поднять.
- А этот как же, не сбежит? - хлопнул дверцей водитель.
- Сбежит, и хер с ним, нам главное, чтобы он мальчишку не увидел. Потом отвезем его в главный корпус: здесь всего одна койка, да и та - для "большого человека"... Халат одень, а то пиздюлей надают!
- Да ладно, и так сойдет, с водилы спрос маленький.
Они занесли носилки с Ваней в лифт и уехали. "Все пропало! - схватился за волосы Федор. - Остается только смотреть по телевизору, как из Вани будут выкачивать кровь". И тут его осенило: он прыгнул на раскаленную вольфрамовую нить и, превратившись в электрон, промчался со скоростью света по проводам, оказавшимся на самом деле безбрежной рекой, и влился с потоком электричества в электронно-лучевую трубку телевизора... его швырнуло на экран, и он размазался по его внутренней люминесцентной поверхности слабым пятном сознания.
Федор резко проснулся и, припомнив услышанный в полусне разговор, надел халат водителя; морщась от боли, натянул на голову жесткую крахмальную шапочку и посмотрелся в зеркало заднего обзора: видок был что надо, только лицо замазано кровью. Он вытряхнул на сидение содержимое попавшейся под руку аптечки и, отыскав пузырек со спиртом, протер лицо смоченной в нем ваткой. Затем он вышел из машины и хотел вызвать лифт, но только он протянул руку к кнопке, как сверху послышался грохот неавтоматической железной двери, кнопка загорелась красным, и шахта загудела приближающимся гулом. "Неужели, водитель так быстро возвращается?! Придется его вырубить". Федор снял со стены тяжелый огнетушитель, положил его на грудь и встал так, чтобы оказаться за дверью, когда она откроется... Дверь открылась, и из лифта вышла женщина с непривлекательно озабоченным лицом.
- Вай! - вскрикнула она, увидев за спиной человека с занесенным над ней огнетушителем.
- Чего вы кричите?! - сказал Федор как можно более спокойно, водружая импровизированное оружие обратно на стену. Я из хозяйственного управления, проверяю срок годности пенной жидкости в огнетушителях.
- Ох, а я так напугалась, что чуть ведро не выронила, женщина перехватила другой рукой ведро с водой.
- А вы тут убираетесь? - спросил Федор, подумав про себя: "А ведь это, пожалуй, и есть та самая "вредная женщина".
- Да, - вздохнула женщина, поправляя белую косынку на голове. - Заставляют влажную уборку делать, а горячая вода только на втором этаже... В холоднойто руки мерзнут, а они и так хлоркой разъеденные...
- Одевайте резиновые перчатки, - посоветовал Федор, поспешно ретируясь в лифт.
- Я просила в "хирургичке", так не дали! - крикнула женщина в опустевшую шахту через решетчатую дверь.
