Генри Каттнер - Источник миров. Ось времен
— У него есть алиби, у тебя — будет. Но сейчас нам надо думать о другой операции. Некрон, Кортленд, некрон! Инфекция разума. Инфекция самой Земли, может, даже инфекция самой плоти.
Что же я выпустил в мир, когда открыл ящик, я узнаю через десять минут — и через миллион лет. Как только мы спустимся в шахту! — он покачал головой, — Идем!
8. Фантастическое путешествие
Я не думаю, что действительно намеревался пускаться в это фантастическое путешествие по оси времени. Я помог спустить полковника Мюррея по стволу шахты вниз, но мне казалось, что все это происходит во сне, я не считал это реальностью. Я был уверен, что проснусь в своем номере в гостинице Рио.
На дне шахты находилась узкая пещера. Лучи наших фонариков выхватывали из тьмы грубые шершавые стены. Мы внесли Мюррея в пещеру и уложили его на место, куда указал Де Калб. Доктор Эссен сразу склонилась над пациентом. Затем она подняла его голову и кивнула.
— Есть еще время, — сказала она. — Де Калб махнул рукой и, светя фонариком на стены, сказал: — Время! Вот где время! Эта пещера и все находящееся в ней, расположены на оси, вокруг которой вращается сфера времени, вращается в прошлое и будущее.
Это было сказано немного напыщенно, но тем не менее впечатляло. И доктор Эссен, и я, молча, слушали его, стараясь вникнуть в смысл его концепции. Но Де Калб уже приступил к действиям.
— Сейчас, — сказал он, — с Мюрреем все в порядке. — Он опустился на колено возле саквояжа, который несла Эссен, раскрыл его, откинул все четыре стенки: и я увидел какие-то странные приборы, поблескивающие стальными поверхностями. Де Калб начал собирать непонятную мне конструкцию, скрепляя вместе стержни и подвешивая на них блестящие баллоны.
Все вместе это напоминало дерево.
— Ну, Летта, — сказал он, закончив работу, — теперь твоя очередь.
— Ира, — колеблясь, сказала она,. Хорошо.
Пока они работали, я светил им фонариком.
Прошло довольно много времени, когда Де Калб удовлетворенно хмыкнул. Послышалось тонкое звучание, и дерево стало двигаться. Я от удивления выронил фонарик. Тогда Де Калб протянул руку и выключил его. Доктор Эссен тоже выключила свой фонарик. Стало темно. Только медленно двигающееся дерево поблескивало огоньками.
Постепенно темнота в пещере стала сереть, как будто огоньки дерева постепенно растворялись в пыльном воздухе пещеры и насыщали тьму своим светом. Становилось ясно, что мы находимся в овальной полости, окруженной темнотой шахты.
В сером полумраке я рассмотрел доктора Эссен, которая сидела, положив руки на толстый металлический лист, лежащий у нее на коленях. По листу были натянуты провода, как струны, и она, как будто играла на них, перебирая пальцами. Звука не было слышно, но света становилось все больше и больше.
— Теоретически, — сказал доктор Эссен, — все это было разработано много лет назад. Но только сейчас, когда мы находимся в особом типе пространства, можно практически реализовать это устройство. Еще в 1941 году я опубликовала несколько статей по этому вопросу: матричной структуре атомов. Но тогда практическое применение моего открытия было невозможно. Только здесь, на оси времени, я могу проверить правильность своей теории.
Я создала матричную структуру вещества, но период ее колебаний можно регулировать…
— Кортленду совсем не обязательно все знать об этом, — сказал Де Калб неожиданно весело. — В теории еще много такого, чего и я не могу понять. Мы направляемся в “терра инкогнита” — но я все же думаю, что мы попадем таки в город Лица.
Каким-то непонятным образом мы пока что выполняем правила игры — хотя и вопреки логике. Каким-то образом все расположились так, что мы четверо вошли в полость, где лежали спящими — неощутимые и невидимые ни для кого. Только в ультрафиолетовом свете можно было увидеть наши тела.
Мюррей может, конечно, умереть. Но так как некронное существо выпадает из времени, может быть, полковник излечится. Некоторые яды в больших дозах могут быть и лекарством. Возможно, долгая каталепсия вне времени вылечит Мюррея. Я думаю, что люди Города предвидели такой поворот событий. Ты засыпаешь, Кортленд?
Я засыпал. Мягкий монотонный звук, издаваемый вращающимся деревом, действовал на меня гипнотически. Но тогда этого я не понимал. Внезапно я захотел встать и уйти. Но тут же понял, что решение уже принято за меня.
Нервы мои напряглись. Я вовсе не хотел пускаться в это сумасшедшее предприятие. Самоубийца нередко отказывается от своего намерения в последний момент. Я напряг все свои силы и с трудом сдвинулся со своего места на четверть дюйма. И тут же услышал голос Де Калба:
— Нет, нет. Матрица пространства уже сформировалась.
Голова моя звенела. Серый свет, как паутина, слепил мои глаза.
И сквозь него где-то вдали во времени и в пространстве я увидел какое-то движение. Это было…
Возможно, это были мы сами на другом конце замкнутого круга времени. Мы просыпались после своего путешествия длительностью в миллион лет. Но это двигались они. Я не двигался.
Я был запечатан во времени и в пространстве. Я чувствовал, что мое сознание угасает, как пламя свечи, как угасающий фонтан. Оно уходило от меня все дальше и дальше. Я погружался в небытие.
И следующее, что я должен увидеть, подумал я откуда-то издалека, будет Лицо Эа, смотрящее в кроваво-красные сумерки конца мира. Затем пламя окончательно угасло, фонтан иссяк, и с тихим шепотом последние струи утекли куда-то в глубины моего мозга.
— И теперь нам нужно ждать, — где то в бесконечной дали прозвучал голос Де Калба. — Теперь нам нужно ждать — миллион лет.
9. Странное пробуждение
Волны с тихим шепотом накатывали на таинственный берег. Должно быть, подумал я, это во сне.
Сон?
Я не мог ничего вспомнить. Этот шепот был словами, но смысл их скользил по поверхности моего мозга, не оставляя ничего после себя. Зрение? Я не видел ничего. Где-то вдали угадывалось какое-то шевеление, но оно для меня не имело никакого смысла. Ощущение? Разве что тепло и ничего больше. Только голос — очень тихий — может быть даже музыкальный инструмент.
Но слова были на английском языке.
Но разве что-нибудь могло удивить меня сейчас? Нет, я был совершенно пассивен. Ощущения приходили и уходили обратно во тьму, окружавшую меня, оставаясь за стеной моих чувств. Какой мир? Какое время? Что за люди? Пока для меня это все не имело смысла.
— …ждать здесь так долго, — сказал чей-то печальный голос, такой нежный и мягкий, что у меня напряглись голосовые связки, как будто я хотел ответить ей. Затем голос изменился. Он стал умолять — я, даже находясь в ступоре, понимал, что ни один человек не смог бы отказать обладательнице такого голоса в том, о чем она просила.
