Владимир Савченко - За перевалом
Но вот светский раут в загородном парке. Аллеи, рододендроны, кипарисы, розовые кущи. Здесь и помина нет промышленной вони и шума, но все дамы (обнаженные спины, длинные платья, изысканные прически) и их кавалеры (во фраках, мундирах, начищенной обуви, в орденах и нашивках) — в намордниках. Переговариваются, прогуливаясь по аллеям, посредством радиоустройств. По изгибам спин видно, что дамы довольны остротами кавалеров. У женщин респираторы обшиты нитками жемчуга, украшены драгоценными камнями. Вот — крупно — явная кинозвезда. Неважно, что респиратор исказил черты ее дорогого лица, — все так же обворожителен взгляд лучистых глаз. Покупайте, покупайте, покупайте!.. Бал организован фирмой респираторов.
И дело пошло. Та же улица — но теперь все прохожие в намордниках с антеннами. Девушка, прогуливаясь с парнем, повторяет — со спины — ужимки светской дамы.
Реклама более позднего времени: «В скафандре — как дома!» Снова улица, только теперь на ней респираторными масками не спасешься. Бредут в сине-черном смоге, сквозь который с трудом проникают снопы света от фонарей и реклам, мимо закопченных, маслянисто заляпанных стен, шагают через мусорные барханы (пепел, бумага, фольга, пластик) — фигуры космического вида. Только в гермошлеме не плакатный облик — испитое лицо с тревожными, почти безумными глазами. Тело вихляет за прозрачными, купленными на вырост доспехами среди шлангов, карманов, проводов. Их много, удальцов, которым нипочем городские стихии. Некоторые подходят к кубам-автоматам у стен и, подсоединив шланги, опускают жетон: в карманы заливается бурая или синяя вязкая масса. Может, это синтемолоко или синтехлеб с синтемаслом — кто разберет. В скафандре — как дома!.. Лирически бредут сквозь уличный ад прижавшиеся друг к другу двое; скафандр у него вверху пошире, внизу поуже, у нее наоборот — вместе они образуют ласкающий взгляд параллелограмм.
Реклама «Мой скафандр — моя крепость!»: драка, трое на одного. И один этот, хиленький, но в модернизированном и электрифицированном скафандре фирмы А побеждает троих громил в устарелых скафандрах фирм Б, В и Г: двоих обращает в бегство, одному разбивает шлем — и тот, надышавшись смога, умирает в забавных судорогах…
Покупайте, покупайте, покупайте! И покупали. Берн хорошо понимал чувства и мысли людей того времени: «Да-да, ах, как это все нехорошо!.. Китов повыбили, селедка нефтью отдает, на улице дышать нечем, газеты предрекают разрушение природной среды. Грязевые дожди, солнце все время за облаками… И куда это правительство смотрит, и ученые эти! Продукты дорожают, к синтемясу не подступишься, а тут еще надо респираторы покупать на всю семью, квартиру герметизировать, универсальный кондиционер ставить — не знаешь, как концы с концами свести! Надо, наверно, перейти в фирму «Петролеум рай», там, говорят, хорошо платят. Что, это та самая фирма, которую штрафовали за слив нечистот, за отравление воздуха? Ну, об этом пусть голова болит у боссов, у правительства — мы люди маленькие. Хе, значит, фирма и вправду состоятельная, не боится крупных штрафов, стоит перейти!.. Да и не так они, наверно, отравляют среду, это всегда напишут больше, чем есть на деле».
И так все миллиарды «маленьких людей»: заработать на респираторы, на скафандр, на «дачный интерпретатор» (моделирующий электронный комплекс, который позволял в комнате интерпретировать все — от сбора грибов в солнечный день до подводной охоты)… Как заработать, на чем? Неважно.
Одни покупали — другие производили. Чего стоили увещевания беречь почву, сохранять природу, не загрязнять реки и воздух, когда именно разрушение почв, загрязнение среды породили ту массу частных проблем и потребностей, какие никогда не породила бы чистота и сохранение природы, — проблем и потребностей, которые отменно удовлетворялись производством скафандров, респираторов, кондиционеров, переходных бункеров и так далее. Какой бум, занятость, прибыли! Хватит на любые штрафы. Покупайте, покупайте, покупайте! Рыбку хорошо ловить в мутной воде, не в чистой.
Произвести, чтобы заработать. Заработать, чтобы купить произведенное другими. И тем дать заработать им. Чтобы и они смогли купить… Круговорот производства и потребления, мутный бурлящий вихрь, который легко подминает под себя глубокие идеи и учения, проекты оздоровления мира, любые глобальные проблемы. Побеждает одним: суммированной человеческой мелкостью.
Ведь и промышленники превосходили потребителей только в аппетитах.
Побеждала человеческая мелкость и тем — стихия.
…Это цельное впечатление природного процесса, пришпоренной человеческой активностью эволюции вспять! Даже и скафандры не противоречили ему, распространение их выглядело возвратом к панцирю, к внешнему — как у триллобитов и аммонитов, с которых начиналась жизнь, — скелету.
Социалистические страны, многие прогрессивные научные организации выступали с призывами, с разработанными предложениями о рациональном и более экономном использовании энергии и природного сырья, о развитии тех способов добычи и таких источников энергии (солнечной, водной, геотермической, приливной), которые, помогая в решении сегодняшних проблем, не создадут новых проблем в будущем; о многодесятилетнем и даже вековом планировании производства и распределения в масштабах всей планеты…
Буржуазные правительства и организации демонстрировали свое понимание этого, даже соглашались в принципе, но… но при условии, что эти меры не потеснят интересы фирм, производственных концернов, торговцев. И все оставалось на бумаге.
Эпоха нейтрида, эпоха обилия ядерной энергии, эпоха звездолетов. Наблюдая в сферодатчике блеск и нищету этого времени, сочетание высоких взлетов и глубочайших падений человечества, Берн понял, почему его ошарашила новость, что космические полеты начались почти при нем, в XX веке. Его неверие в их близость не касалось технической стороны: он понимал, что от скоростей ракет «Фау-2» и сверхзвуковых истребителей до первой космической рукой подать.
Но выход в космос — это не только техника.
Ведь сколько было сочинено об этом, сколько мечталось — и все в светлом, возвышенном ключе! Казалось, что дело это не для того склочного недалекого человечества, которое тогда обитало на Земле, а для иного — благородного, высокоорганизованного, какое появится еще не скоро.
Может быть, и энтузиасты космоплавания надеялись, что факт выхода в космос облагородит человечество?
Увы — и он это видел — эпоха звездоплавания также не переродила мир, как до нее эпохи радио, электричества, пара, книгопечатания и изобретения пластмасс. Эти штуки оказались мало связаны: звездные перелеты сами по себе, — а разрушение природы, истребление естественных богатств, перепроизводство энергии, потребительское вырождение само по себе.
