Сергей Синякин - Злая ласка звездной руки (сборник)
Другой поначалу начал рассказывать интересные вещи о Космическом Разуме, о контактах с ним, о взаимодействии пространств. Ошалевший от служебного рвения следователь исписывал вслед за ним лист за листом, пока наконец рассказчик не представился ему эмиссаром Высших сил и не заметил, что чакры у следователя давно уже не чищены, потому он и не слышит голоса Космоса. В противном случае он бы не занимался никому не нужной писаниной, а слушал бы голоса космических существ. Ему тоже показали Сферу, сквозь четкие очертания которой просматривались звезды. Экстрасенс долго любовался Сферой, потом повернулся к окружавшим его офицерам и ученым.
— Это Большое Космическое Яйцо, — сказал он со страстной убежденностью в голосе. — Из этого Яйца вылупится космическое существо, которое преобразит Землю. Я чувствую его сознание, я мысленно говорю с ним.
Следователь посмотрел на стоявшего рядом армейского капитана. Тот еле заметно кивнул. Ему было все ясно. Следователю, впрочем, тоже.
— Я все-таки запишу, — уныло сказал он. — Чем черт не шутит…
— Запиши, — сочувственно и тихо сказал армейский капитан. — Только тут и без докторов все видно — чистая клиника.
Еще один небритый мужик, долгое время работавший на местном ликеро-водочном заводе, долго смотрел на Сферу, потом сокрушенно сказал:
— А бабка с женой, значит, тама осталися? Лихо! Вот и не верь опосля этого в Бога!
Что он имел в виду, так и осталось невыясненным. Мужик замкнулся, задумался и время от времени шептал что-то себе под нос, сокрушенно покачивая головой.
Всех позабавил молодой наркоман в затертых джинсах и черной майке с изображением головы быка на груди. Наркоман долго не мог понять, чего от него хотят, а когда его вывели, чтобы он собственными глазами увидел Сферу, некоторое время разглядывал звездное пространство над городком, потом заржал и, тыча пальцем в четко обозначившийся купол, сказал:
— Вот это пацаны укумарились! Закуклились, гады, и кайф щемят! Дайте покумарить, мужики, я тоже хочу закуклиться! Нет, блин, одному все, а другому ни хрена не достается. Я же говорил, что мел в дозу подмешивают, а они мне, блин, чистяк, чистяк! — передразнил он кого-то.
Интенсивные допросы вышедших из города людей происходящего не прояснили.
Генерал Сергеев выборочно просмотрел некоторые показания, взятые членами оперативной группы, снял очки, почесал дужкой кончик носа и грустно сказал, ни к кому персонально не обращаясь:
— Бред!
Ознакомившись с протоколом допроса экстрасенса, пожевал тонкими губами, собирая морщины на худом лице в тесный, похожий на клубок молний пучок.
— Где вы нашли этого дурака? Из какого дурдома он сбежал?
— В Михайловке нет психбольницы, — доложил генеральский адъютант.
Генерал Сергеев задумчиво посмотрел на него, хитро ухмыльнулся и со спокойствием, восхитившим всех окруживших его офицеров, сказал:
— Придется организовать!
— Товарищ генерал! — вступил в разговор начальник контрразведывательного отдела корпуса полковник Ирницкий. — Я вот что подумал… Одно время в допросах пользовались услугами гипнотизеров. Ну, когда опасных преступников колят. Я вот подумал, говорят, в Царицыне как раз Аллан Чумак гастролирует…
— Ты мне этого шарлатана и не вспоминай, — сказал генерал Сергеев. — В девяностых, когда он баночки по телевизору заряжал, моя жена от телевизора не отходила; А потом намазалась этой самой водой и вся прыщем пошла, полгода на косметолога мою капитанскую зарплату расходовала!
Подумав, генерал добавил:
— А вообще-то мысль здравая. Только надо достойного человека найти. Не жулика, полковник. Вам и поручим подобрать подходящего кандидата. Там у нас в палатке разных специалистов до черта, посоветуйтесь с ними, глядишь, чего дельное и подскажут.
9. РАЙОННЫЙ ЦЕНТР МИХАЙЛОВКА,
Первый раз Дима Стариков видел улицы ночной Михайловки пустынными. Сколько он помнил детство, в любое время можно было увидеть на них прохожих. Мужики на элеватор или цементный завод в ночную смену спешили, влюбленные парочки в тени деревьев обжимались, а то и пьяная компания вываливалась на улицу, горланя что-нибудь из репертуара вновь вошедшего в моду Ободзинского или неувядаемого Валерия Леонтьева. На этот раз на улицах не было никого. Даже собаки не лаяли.
И что самое удивительное — свет в квартирах не горел. Дома смотрели на Старикова пустыми темными глазницами окон, и в этой всеобщей слепоте домов было что-то зловещее. Слава Богу, что все россказни о железнодорожной аварии с многочисленными человеческими жертвами оказались сплетнями. Так обычно и бывает. Случится что-нибудь на пятачок, а досужие журналисты набрешут на рубль. Разрисуют так, что обычный несчастный случай заранее продуманным преступлением покажется!
Стариков шел к дому тестя и тещи. На темной и безлюдной улице оживали детские страхи, и Дмитрию казалось, что за ним кто-то крадется на мягких пушистых лапках, готовый схватить за плечи в самый неподходящий момент. Стариков резко оборачивался, но сзади, как и ожидалось, никого не было, а может, этот ночной хищник, сожравший жителей города, был хитрым и осторожным и просто ждал, когда его жертва расслабится.
Он прошел почти по всему второму участку и никого не встретил. Только однажды показалось, что во дворе дома, где жила его первая любовь, что-то полыхнуло, словно добрая сотня мужиков одновременно затянулись сигаретами. Но это ему, наверное, показалось, потому что еще через несколько минут Стариков прошел через двор и убедился в этом собственными глазами. Беседка была пуста, а двор темен.
Откуда-то от железнодорожного вокзала донеслась басовитая нота, точно кто-то там ударил по басовой струне гитары, и она долго резонировала в ночной гулкой пустоте, заполненной таинственными шорохами и запахом ночных фиалок и душистого горошка.
В доме тестя было темно, и сразу стало ясно, что там никого нет. Что Дмитрия окончательно добило — кобель Жорка, любимец тестя, даже не выскочил из-под крыльца, где у него было роскошное лежбище из старых фуфаек. Все могло случиться, но чтобы Жорка его не встретил, ластясь и меняя недовольное ворчание на ласковые и умильные повизгивания… В это Стариков не верил.
Сердце его наполнилось тревогой. Тревога эта усилилась, когда он увидел, что двери дома распахнуты и из комнаты людьми совершенно не пахло. Дмитрий вошел в дом, привычно нащупал выключатель и щелкнул им. Свет загорелся, но лампочка едва тлела. Наверное, столько же света давала лучина или та самая лампочка Ильича, которой в далекие двадцатые годы электрифицировали Россию. Однако и при ее тусклом свете Стариков разглядел, что комната пуста, а рядом с длинной лавкой стояла коляска, в которой еще Светку катали, а теперь она досталась ее дочери. Стариков даже не стал в коляску заглядывать, видно было и от порога, что коляска пуста.
