Сергей Синякин - Злая ласка звездной руки (сборник)
Стариков присел на корточки, переводя дух. Факел догорел, и он оказался в шуршащей темноте. Где-то неподалеку пискнула крыса, к ее писку добавились другие не менее настойчивые попискивания, и Стариков понял, что надо идти дальше. Он с трудом встал. Тело, еще несколько минут бывшее сильным и уверенным, вдруг стало непослушным. Стариков заставил себя достать зажигалку, непослушными пальцами зажег ее, и маленький желтый огонек отодвинул душную тьму, подступившую со всех сторон.
Новый факел долго не хотел разгораться, потом выстрелил в сторону длинной шипящей искрой и занялся неровными желто-красными язычками пламени. Дождавшись, когда факел разгорится, Дмитрий двинулся вперед. И странное дело — если до приступа ощущение опасности было где-то впереди, то сейчас оно осталось позади. Более того, оно медленно отодвигалось с каждым шагом Старикова к выходу.
8. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА,
На прежний пост Кунжакова не поставили, но и без дела он не остался. Дали ему милицейский «уазик» и послали патрулировать вдоль Медведицы. Вроде как он неожиданное повышение получил. На машине кататься сподручнее, чем топтать пыль на дороге. Да и скорость у «уазика» куда больше, чем у пары самых шустрых человеческих ног. Ежели чего случится, на своих двоих от беды не убежишь, а на четырех колесах еще можно попытаться.
Оказавшись подальше от начальнического ока, можно было немного расслабиться. Лето все-таки.
Искупались.
Перед тем как залезть в воду, старший лейтенант заставил одного из десантников померить уровень радиации хитрым прибором ДП-8. Прибор радиоактивности не отметил, и вся команда, включая водителя, попарно искупалась в Медведице. Вода была теплой, даже не хотелось выбираться. Прозрачная Сфера над городом отблескивала на солнце. Неизвестно, что происходило в городе, но здесь, на берегу, было просто замечательно.
— Слышь, Николаич, — сказал Кунжакову водитель. — Кажется, в зарослях кто-то сидит. Мне показалось, я рубашку видел светлую.
Кунжаков посмотрел.
— Леня, — сказал он успокаивающе. — Какой дурак в самые заросли шиповника попрется? Спи спокойно, дорогой товарищ, нам еще шесть часов на этой жаре преть! Сколько времени?
— Да вечер уже, — сказал водитель. — Ты смотри, солнце уже скоро сядет, а парит по-прежнему. Ты как хочешь, Андрей Николаевич, но я все-таки гляну.
Но посмотреть, кто скрывается в зарослях, он все-таки не успел — помешала некстати ожившая рация.
— Двести первый, двести первый, — хмуро назвали по рации позывные «уазика» из лагеря. — Ответьте «Дубовке»!
— На связи! — отозвался Андрей Николаевич Кунжаков, усаживаясь на переднее сиденье.
— Двести первый, немедленно к мосту, — приказали по рации. — Как поняли меня? Немедленно отправляйтесь к мосту!
— Вас понял! — сказал Кунжаков, прыгая на одной ноге и натягивая штаны; — Выезжаем!
На развилке царило нечто невообразимое. Такого столпотворения боевых машин Кунжаков никогда не видел.
— Что случилось? — спросил он армейского лейтенанта, пробегавшего мимо машины. — Лейтенант махнул рукой.
— Третий Исход начался, — прокричал он. — На этот раз люди выходят!
Исход людей из районного центра начался около девяти часов и шел сразу по двум направлениям. Первая группа выходила по асфальту мимо кладбища на поворот к Москве, там, где стоял указатель направления и расстояния до крупного ближайшего населенного пункта Панфилове. Вторая группа — большей численности — шла, огибая кладбище с другой стороны, и выходила на развилку дорог, ведущих на Серафимович и Волгоград.
В отличие от птиц и собак люди шагали организованными колоннами по четыре человека в ряд. В первой колонне на Панфиловское направление вышли двадцать шесть человек, все мужики в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Колонна, что вышла на развилку, достигала сотни человек и была более пестра по возрастному составу, более того, в ней было несколько женщин. Впрочем, женщинами этих затесавшихся в мужскую колонну существ назвать было трудно. Рядом с такими Андрей Кунжаков вполне был способен сохранить целомудрие и нравственность даже на необитаемом острове.
К чести начальства надо было сказать, что на сей раз оно действовало оперативно. На краю лагеря была быстро поставлена палатка казарменного типа, пространство вокруг которой немедленно оградили неведомо откуда взявшейся колючей проволокой, а по углам поставили вышки с пулеметными гнездами. Получился настоящий концлагерь в миниатюре, куда немедленно препроводили всех вышедших из города. На всех мест не хватило, и военные тут же стали ставить вторую палатку.
Пьяные от отчаяния и страха перед выполнением своего профессионального долга врачи принялись обследовать вышедших из города людей. Одновременно заработали и милиционеры, устанавливая данные вышедших людей и проверяя всех их по соответствующим учетам — от проверки по информационным центрам Царицынского ГУВД до выяснения, не состоят ли вышедшие из Михайловки лица на каком-нибудь виде медицинского учета.
И вот тут их ждала неожиданность.
Вышедшие из города лица были хроническими психбольными, алкоголиками, перепившими накануне появления Сферы, или просто наркоманами. Внятно рассказать о том, что происходит в городе, они не могли, как и объяснить причины того, что погнало их из города на ночь глядя. После освидетельствования их врачами с людьми беседовали профессиональные следователи и армейские дознаватели. Из объяснений вышедших из города людей следовало, что ничего необычного они в городе не видели и даже Сферы, повисшей над городом, не заметили.
— Братан, ты чего мне мозги пудришь, — развязно сказал следователю дважды судимый бич, тело которого покрывали многочисленные татуировки. — Какая Сфера? Собрались и пошли! Я два месяца на вокзале кантовался, меня местные менты два раза в день гребли. Смотрю, народ идет. Думал, демонстрация какая, вот и пристроился.
Его вывели из палатки и показали Сферу, которая с закатом обрела совершенно четкие очертания. Бич долго и недоуменно разглядывал Сферу, потом почесал грязной пятерней в затылке и озадаченно спросил:
— Мужики, так вы правду мне сказали? Бля буду, не было там никакого колпака. А почему я из города ушел, и сам не знаю. У вас головки светлые, вы и думайте, что там стряслось. Ничего не могу по этому поводу сказать. Совсем ничего!
Другой поначалу начал рассказывать интересные вещи о Космическом Разуме, о контактах с ним, о взаимодействии пространств. Ошалевший от служебного рвения следователь исписывал вслед за ним лист за листом, пока наконец рассказчик не представился ему эмиссаром Высших сил и не заметил, что чакры у следователя давно уже не чищены, потому он и не слышит голоса Космоса. В противном случае он бы не занимался никому не нужной писаниной, а слушал бы голоса космических существ. Ему тоже показали Сферу, сквозь четкие очертания которой просматривались звезды. Экстрасенс долго любовался Сферой, потом повернулся к окружавшим его офицерам и ученым.
