Ариадна Громова - По следам неведомого
Как только закончится выгрузка снаряжения и припасов, мы поедем в Сант-Яго, столицу Чили; надо лично представиться президенту и попросить помощи. Нам нужны мулы и носильщики; нужен проводник и переводчик — это все, конечно, можно организовать только на месте».
Хочу добавить кое-что к дневнику.
В Вальпараисо живет довольно много англичан; с одним из них Мак-Кинли еще заранее связался через общих знакомых, и сэр Гриффитс встретил нас на пристани, как старых друзей. Это был пожилой, тучный, краснолицый джентльмен, похожий на героев Диккенса; он оказался довольно словоохотливым и, во всяком случае, считал своим долгом рассказывать соотечественникам и их друзьям все, что знает об этой «проклятой стране». Впрочем, бранился он больше для виду — живется ему в Чили неплохо. Он женат на местной уроженке, красивой черноглазой метиске; у них две взрослые дочки, весьма кокетливые девицы.
Чили — тоже страна удивительная. Хотя, я думаю, Козьма Прутков был прав, заметив:
«Во всех частях света имеются свои, даже иногда очень любопытные, другие части».
Все кажется необыкновенным, если мало ездишь и привыкаешь к какому-то определенному укладу жизни… А в Чили удивили меня две особенности. Во-первых, страна эта тянется узкой длинной полосой вдоль тихоокеанского побережья, и вся точно зажата между океаном и горами: даже в самых широких местах она не отходит от берега дальше, чем на 350 километров. А, во-вторых, большая часть этой длинной полосы необитаема: на юге свирепствуют ураганные ветры и непрерывно льют холодные дожди, а на севере раскинулась страшная огненная пустыня Атакама, где по нескольку лет не бывает дождя. Девяносто процентов населения Чили живет в средней его части, на берегу и в долинах между гор.
Энергичные дочки Гриффитса охотно показывали нам местные достопримечательности, катали на подъемнике, водили в городской сад (довольно чахлый и унылый) и даже, расхрабрившись, поднимались в верхний город, в лачуги портовой бедноты.
Ужасные ласточкины гнезда! Я их никогда не забуду. Лепятся они по обрыву в самых неожиданных местах; добро бы, порода была твердая и надежная, а то ведь Береговые Кордильеры все время дробятся, ползут, осыпаются, и всюду эти лачуги подперты жердями, камнями, бревнами — всем, что под руку попадет. Вообще это даже и не хижины, а какие-то балкончики с навесом или небольшие углубления в скале с пристроенной к ним верандой. Добираются сюда по опаснейшим тропинкам; во многие места я бы просто не решился идти, а тут все ходят как ни в чем не бывало. Грязь и бедность — ужасающие: дети в лохмотьях, истощенные, бледные; тут свирепствует туберкулез, и дело не столько в пыли, на которую так горько сетуют жители Вальпараисо, сколько в отвратительных условиях быта и в постоянном недоедании.
Это все — впечатления журналиста, не имеющие прямого отношения к нашей экспедиции. А дальше я постараюсь цитировать и комментировать более экономно.
Вечером того дня, когда мы прибыли в Вальпараисо, я сделал еще одну запись, которая имеет прямое отношение к делам экспедиции. Я сам тогда не понимал, насколько важное событие произошло.
«Слухи о нашей экспедиции неведомым образом (уж не через Гриффитса ли?) успели проникнуть в Вальпараисо. Только мы расположились в гостинице, как нас попросили зайти к Осборну в номер. Там мы увидели щеголевато одетого стройного смуглого человека лет тридцати с очень яркими и живыми глазами.
— Познакомьтесь, джентльмены, — сказал Осборн. — Это сеньор Луис Мендоса, он хочет участвовать в нашей экспедиции.
Луис Мендоса встал и учтиво поклонился.
— Я уже говорил, сеньоры, — он плавным и грациозным жестом указал на Осборна, — что я хотел бы присоединиться к вашей экспедиции. Мне кажется, что я могу быть вам полезен. Я знаю не только испанский язык, но и языки арауканов, аймара, кечуа и многие другие индейские наречия. Кроме того, я неплохо знаю горы и очеяв вынослив. Я согласен на умеренную оплату.
Он говорил по-английски совершенно свободно, почти без акцента.
Осборн беспомощно смотрел на нас.
— Видите ли, сеньор Мендоса, — сказал Соловьев, — вы, вероятно, понимаете, что мы не имеем права вербовать местных жителей в экспедицию, не получив на то официального разрешения вашего президента. Мы должны сначала поехать в Сант-Яго…
Мендоса слушал, почтительно склонив голову.
— О, разумеется! — ответил он. — Разумеется, я понимаю! Но я могу вместе с вами поехать в Сант-Яго… нет, нет, сеньоры, поймите меня правильно: я еду сам по себе, у меня там свои дела… И я там дождусь разрешения. Вы согласны на это?
Тут вошел Мак-Кинли и с недоумением взглянул на Мендосу. Я шепотом объяснил ему, в чем дело; Мак-Кинли кивнул головой и закурил сигару, внимательно наблюдая за щеголеватым туземцем.
— А откуда вы узнали о нашей экспедиции? — довольно сухо спросил Соловьев, и я подумал, что осведомленность и настойчивость Мендосы в самом деле несколько подозрительны. — И почему вам так хочется участвовать в этом трудном походе?
Мендоса умоляюще поднял руку.
— О, матерь божья! — вскричал он. — Я понимаю, что вам все это кажется несколько странным. Но я слышал от людей, знакомых с сеньором Гриффитсом, о том, что прибудет ваша экспедиция. И я был сегодня на пристани, когда прибыл ваш корабль. Я слышал разговоры… о, в Вальпараисо все становится известным через несколько минут. Кто-нибудь из вас понимает испанский язык? — Мак-Кинли молча кивнул. — Тогда разрешите, сеньоры, маленький опыт… вы убедитесь!
Он вышел на балкон, перегнулся через перила и крикнул вниз что-то по-испански. Ему немедленно ответил целый хор голосов; люди перекрикивали друг друга. Мак-Кинли мрачно улыбнулся.
— Наш новый знакомый прав, — сказал он. — Все эти люди знают, что наша экспедиция идет в горы. Только насчет цели у них разногласия: одни считают, что мы будем искать сокровища инков, а другие утверждают, что мы хотим найти путь к неведомым богам…
— К неведомым богам? — взволнованно переспросил Осборн. Что это значит?
— О, здесь ходят всякие слухи, — успокаивающе сказал Мендоса. — Нельзя придавать им слишком большое значение.
Мы переглянулись. После недолгого молчания первым заговорил Мак-Кинли.
— Вот что, сеньор Мендоса, — решительно сказал он. — Вы сами понимаете, что нам нужно обсудить ваше предложение. Дайте ваш адрес, и мы сообщим вам решение завтра же.
