Джек Хорн - Пустота
– …твой брат, позволил себе вольности, выполняя мои указания. Джозеф хотел навредить лично тебе. У меня такого желания не было.
Она пожала плечами, подчеркивая, что излагает очевидное.
– Я намеревалась заставить Джозефа распределить останки его любовницы в точках Древа Сефирот. Для завершения заклинания мне требовались горящие тела. Я предполагала, что он совершит жертвоприношение демону Асмодею в крематории. Но он решил отомстить тебе, устроив пожар в заведении родителей твоего мужа.
Она положила руки на колени.
– Повторяю, я не стану лгать тебе. Если бы для обретения мной свободы потребовалось сжечь всю Саванну у тебя на глазах, я бы сделала это, не моргнув глазом. Но в действиях Джозефа не было необходимости. Его обуяла злоба, и я очень сожалею, что не держала поводья покрепче.
Горе притупило во мне чувство опасности.
– Значит, все прошло отлично, – саркастически подытожила я. – Тогда зачем ты здесь? Вряд ли ты явилась просить у меня прощения.
Гудрун расхохоталась, и в моем воображении сразу возник образ немецкой пивной с оружием, развешанным на стенах.
– Что-что? Я давно потеряла нужду в слащавых выражениях!
Ее лицо опять превратилось в безразличную маску, и только приподнятые уголки губ выдавали ее недоумение.
– Нет, я не ищу твоего прощения и не пришла умолять о мире.
Ведьма заговорщически наклонилась ко мне.
– Я способна сокрушить тебя и твою хлипкую магию одной мыслью.
Она помолчала.
– Ты мне не веришь?
Пока что наша беседа не оправдывала моих ожиданий. Я покраснела, стиснула кулаки и уставилась на побелевшие костяшки пальцев. Мне были противны угрозы, они мне безумно надоели, будь они обоснованны или нет.
– Полагаю, ты можешь попытаться.
Гудрун рассмеялась. В ее глазах неожиданно засветилась нежность.
– А в тебе есть кое-что от Марии!
Она считала это комплиментом, но ее реплика оскорбила меня до глубины души.
– Если ты считаешь меня настолько незначительной, зачем ты вообще ко мне обратилась?
– Сядь, – приказала она тоном, каким разговаривают с малыми детьми.
Я не пошевелилась. И тут Гудрун по-настоящему обескуражила меня. Она закатила глаза и хлопнула по скамейке рядом с собой.
– Я не говорила, что ты «незначительна». Что стоишь?
Я ничего не ответила, но кивнула и присела рядом с ведьмой, повернувшись к ней боком, чтобы она не застала меня врасплох. Гудрун была лучшей подругой моей прабабушки по отцу, Марии, а из того, что я узнала о Марии, это не было хорошим знаком. Гудрун с непринужденным видом откинулась на спинку скамейки. Мой взгляд упал на крупный опал на ее пальце. Она заметила мое любопытство и выставила руку в мою сторону, чтобы я могла полюбоваться огненно-красным камнем.
– Красивый, верно?
Она улыбнулась, и опал засверкал в лучах солнца.
– Они же умирают, ты в курсе? Опалы. Огонь уходит из них, и остается обычный бесполезный камешек.
Гудрун хмыкнула.
– Этот, без сомнения, угас бы лет тридцать назад, не будь он всегда у меня на пальце. Я его никогда не снимаю.
Она встретилась со мной взглядом.
– Мне его подарил Хайнрих.
Мгновение она ждала моего отклика и разочаровалась, когда я никак не среагировала.
– Помилуйте, ты что, совсем невежа?
Я вспыхнула. Вчера ночью настоящая мать Питера задала мне точно такой же вопрос.
– Тебе ничего не говорит фамилия «Гиммлер»?
Я инстинктивно отодвинулась от хозяйки кольца и напряглась. Я не поняла имя, произнесенное на немецкий лад, но фамилию знала. Генрих Гиммлер, олицетворение человеческого зла, один из лидеров нацистов, ответственный за гибель более одиннадцати миллионов человек. Монстр и приспешник Гитлера.
– Я могу стереть камень в пыль и расплавить золото, из которого сделано кольцо, – заявила Гудрун, самодовольно разглядывая опал. Ее губы скривились, и она добавила: – Банальная безделушка, но весьма красивая, не так ли?
– Это подарок от чудовища!
– И данный факт делает кольцо соучастником преступления? Разве оно виновно?
– Не виновно, но запятнано.
Гудрун гордо вскинула голову. Сняла кольцо и выставила руку перед собой. Камень рассыпался в прах, и легкий ветерок сразу унес его. Я кашлянула: микроскопические частицы пыли случайно попали в мои легкие.
– Спасибо тебе, – поблагодарила я Гудрун и сама себе удивилась. Но мне все-таки стало спокойнее, когда камень исчез.
– Тогда принять кольцо от Гиммлера было полезно с политической точки зрения. Ну а сейчас мне выгодно его уничтожить, – задумчиво вымолвила Гудрун и поджала губы.
– У тебя в распоряжении много энергии, но ты чересчур озабочена происхождением добра и зла, – продолжила она и выгнула бровь. – Ты ведь до сих пор в Бога веришь, да?
– Конечно! – выпалила я, ошеломленная неожиданным поворотом разговора.
– Конечно, – повторила Гудрун. – И как ты себе представляешь этого Бога? В качестве Великого Судьи? Вершителя судеб? Отца?
– Если честно, я не уверена, что к Нему применимо местоимение «Он».
– Что ж, откровенно, – протянула она, прежде чем я успела развить мысль. – Но ты считаешь это Высшее Существо Тем, Кто создает правила. Последней инстанцией в том, что хорошо, а что плохо.
Она опустила руку поверх моей.
– А если Бога нет? Кто же тогда принимает окончательные решения?
Она проводила взглядом ватагу смеющихся детишек, пробежавших по дорожке парка.
– Неужели? – спросила я, нарушив паузу. – Ты это затеяла, чтобы обсудить относительность морали?
Гудрун повернулась ко мне и улыбнулась удовлетворенной улыбкой.
– Я прожила столетия в измерении, где была заточена – по той шкале времени и, наверное, лет девяносто по вашей шкале, – сказала она и кивнула. – Но никогда, ни разу я не получала ни единого намека на существование Бога. Я даже взаимодействовала с созданиями, чьи силы находятся за пределами человеческого понимания, с теми, кто называет себя «богами»… но Этот великий и неизъяснимый даже тени Своей не показывал. Хотя, думаю, оно и к лучшему.
Гудрун покосилась на мой живот.
– Ты можешь гордиться. Твой малыш отважно сражается. Увы, он проиграет битву. Новая реальность, которая сейчас формируется вокруг него, гласит, что он не имеет права существовать.
Я быстро прикрыла живот ладонями. Гудрун прищелкнула языком и печально покачала головой.
– Будь ты ведьма попроще, будь твой плод послабее, все бы уже кончилось. А ты… да, именно ты начала бы забывать ребенка, как и его отца.
– Я никогда не смогу их забыть, – отчеканила я. Мой ужас сменился гневом.
– Ошибаешься, – возразила Гудрун и глубокомысленно помолчала. – Я тебе гарантирую. Когда ты последний раз чувствовала, что он пошевелился?
