Константин Волков - Звезда утренняя
— Надеюсь, Николай Александрович, вы теперь согласитесь, что для космической ракеты посадка на воду лучше всего! — не без ехидства заметил Владимир.
Сандомирский улыбнулся и махнул рукой. Это означало, что он не собирается спорить.
— Что мы долетели, еще неудивительно — заметил профессор Шаповалов, — а вот, что мы благополучно сели, это действительно чудо!
— Почему же? — спросил академик.
— А помните, как стала нагреваться вода в амортизаторах?.. Мои опасения оправдались.
— Какие именно?
— Мы ведь не имели понятия о составе и плотности здешней атмосферы. Удивительно, что мы не расплавились. Судя по всему, атмосфера здесь намного плотнее чем на Земле.
— Это мы сейчас узнаем… Кажется, идет Иван Платонович.
Вошел Красницкий.
— Ну, рассказывайте, — произнес академик.
— Удалось взять первые пробы воды и воздуха, — ответил химик, — хотя мешали гроза и качка.
— Произвели анализ?
— Произвел.
Он протянул листок бумаги с записями, откуда астронавты узнали, что атмосфера Венеры состоит из смеси газов, удельный вес которых значительно больше, чем у земного воздуха. Именно это обстоятельство, которое предвидел Шаповалов, и явилось причиной перегрева ракеты и едва не стоило астронавтам жизни.
Виктор Петрович не мог удержаться, чтобы не прочитать очередную лекцию:
— Если на Земле плотность воздуха по отношению к водороду составляет 14,44, то для атмосферы Венеры эта величина выражается числом 17,43.
— Ого! — заметил Сандомирский.
— Да. Происходит это потому, что в ней меньше азота и гораздо больше углекислого газа. На Земле углекислота занимает только 0,03 процента по объему и 0,05 процента по весу, а на Венере она достигает 13,65 процента общего объема. Доля азота снижается до 65,05 процента против 75,55 процента на Земле. Для дыхания человека такая атмосфера непригодна.
— А кислород? — спросил Шаповалов. — Это же самое главное!
— Кислорода обнаружено около 15 процентов, — ответил Виктор Петрович, продолжая изучать справку. — Найдены вредные вещества: аммиак, а также метан, этилен и другие углеводороды. На их долю приходится 6,3 процента. Обнаружены следы циана!..
— А выводы? Где же выводы? — торопился Шаповалов. — Найдем ли мы растительный и животный мир при таком составе атмосферы?
— Безусловно, — ответил академик. — Если бы не избыток углекислоты, и человек мог бы приспособиться.
— А что показал анализ воды? — робко спросила Наташа. — Интересно, можно ли будет употреблять ее в пищу.
— Вода мало чем отличается от земной, но несколько солонее. Вода здесь горячая. Ее растворяющая способность поэтому больше, чем на Земле, отсюда высокая насыщенность солями. Для питья она непригодна.
— Может быть, дождевая вода окажется лучше?
— Проверим… — поискал он глазами нужную ему справку. — Дождевая вода для питья годится. Правда, и в ней оказались нерастворимые минеральные частицы. Она мутноватая.
— Значит, я был прав, когда в одной из своих статей писал о большом количестве минеральной пыли в облаках Венеры! — не без удовольствия заметил профессор Шаповалов. — Вот в чем секрет желтой окраски неба!
— Удельный вес здешней воды составляет 0,91, — добавил академик. — Другими словами, она значительно плотнее, чем земная, если учесть меньшую силу тяжести. Температура плюс 43 градуса.
— Это похоже на горячую ванну, — улыбнулась Наташа. — Тут купанием не освежишься!
— Ну вот, — закончил академик. — Как вы думаете? Если надеть защитную одежду и скафандры, можно выйти наружу?
— Интересно знать куда, — произнес Шаповалов. — Кругом вода. Выйти на палубу и начать знакомиться с планетой путем плавания в горячей ванне?
— Реплика разумная, — согласился академик. — Надо добраться до суши… Можем мы это сделать, Николай Александрович?
— Конечно, можем. Но жаль терять горючее. Лучше подождать, когда ветер сам пригонит нас к берегу.
Расчеты Сандомирского были правильными. Буря гнала ракету к горам, которые сначала едва виднелись на горизонте, а теперь заметно приблизились. Вооружившись биноклями, путешественники стали рассматривать берег.
Грозные скалы почти отвесно спускались к морю. Это было беспорядочное нагромождение каменных глыб серого цвета, порой черных и блестящих, кое-где даже красных. Они выглядели так же сурово, как все на этой планете.
— Даже пристать негде! — разочарованно заметила Наташа, опуская бинокль. — Всюду обрывы, ни полоски песка, никакой растительности. Неуютно!
— Так и должно быть, — подхватил Виктор Петрович. — Перед нами берег, состоящий из первичных изверженных пород, напоминающих наши базальты. Водяные пары еще не так давно выпали из атмосферы. Море не успело остыть, а волны еще не сумели раскрошить эти скалы в песок.
— Насчет отсутствия растительности Наталья Васильевна ошибается, — вдруг вмешался Шаповалов. — Посмотрите хорошенько. Что представляют собой эти красные пятна?
— По-моему, камни, — сказала Наташа.
— Нет, вы ошибаетесь, — поправил ее академик. — Это вовсе не камни, а самые настоящие лишайники. А может быть и более высокоорганизованные растения.
— Этого следовало ожидать! — обрадовался Шаповалов. — Астроботаника давно установила связь между температурным режимом на планетах и цветом растительности. На Земле она зеленая, а на Марсе, например, синяя.
— А на Венере? — спросила Наташа.
— На Венере, которая гораздо ближе к Солнцу, тепло имеется в избытке. Оно даже вредно для растений, вынужденных бороться с излишним количеством теплового излучения. Здесь наиболее выгоден красный цвет или красновато-оранжевый, отражающий, а не поглощающий тепловые лучи.
— Не только небо и вода, тут и растительность красная! — удивилась Наташа.
Через некоторое время ракета еще больше приблизилась к берегу. И все могли убедиться в правоте замечаний астронома. На крутых склонах утесов лепились корявые кустарники совершенно красного цвета. Волны с ревом бились о камни, но гроза прошла и буря заметно стихала.
Когда скалы были совсем близко, оказалось, что они не так отвесны, как представлялось издали. Были между ними и расселины, где волны как бы кипели. Вверх поднимались облака пара. Зрелище было устрашающим, но путешественники надеялись на прочность своего корабля.
За штурвал сел Красницкий, как бывший моряк.
Выбрав наиболее подходящее место, он включил малые двигатели в крыльях и осторожно ввел корабль в узкую расселину, где, как казалось, не нужно было опасаться подводных камней. Расчеты оказались не совсем правильными, потому что ракета несколько раз скрежетала по рифам, однако в конце концов без повреждений ударилась о берег и замерла неподвижно.
