Анатолий Фисенко - Галактика 1995 № 2
Судьба избрала меня! И я подчиняюсь Ей!..
Ладонь растаяла. Мое тело снова стало человеком.
Где-то далеко-далеко проплыл протяжный, словно вздох, звук: «Ом-м-м-м-м-м!»
И явился Остров.
Я узнал его, как узнается давно забытое из Детства. Он являлся мне в снах. Он жил в моем воображении.
Ладья устремилась к нему, радостно поскрипывая бортами. И вскоре, уткнувшись острой мордой в песчаный берег, замерла, будто щенок, прибалдевший у ног хозяина.
Чувство ВСТРЕЧИ охватило меня. Я впился в теплую, дрожащую землю, подобно тому, как младенцем прижимался к телу Матери. Я гладил ее слабыми руками, я ненасытно целовал ее. Я растекался слезинкой по мягкой и нежной Ладони. И другая Ладонь накрыла меня. И наступила ночь…
— Спи-и-и… Спи-и-и… — тает, печальный, словно жизнь, шепот.
Розовой гладкой вошью дрожу я среди бескрайнего мира трав.
Какая сила перенесла меня сюда — спящего и беззащитного?
— Спи-и-и… Спи-и-и… — сонно покачивает ветвями склонившееся надо мною Дерево.
Ее листья превращаются в перья. Ее ветви превращаются в крылья. Огромная, многокрылая, безглазая птица кружит надо мной. Она поднимается все выше и выше, и становится все больше и больше, закрывая собой небо, и вдруг множеством снов обрушивается на меня. И я, словно в мыльной пене, утопаю в собственных сновидениях…
— Спи-и-и…
Тропа убегает вдаль, и я спешу по ней. Миллионы травинок звенят под моими ногами — это Человечество бескрайним звенящим полем окружает меня.
— Спи-и-и… Спи-и-и…
Далекое Дерево, покачиваясь, шепчет листвою, словно Мать, склонившаяся над колыбелью и ненароком задремавшая… Я устал бежать. Я устал продираться сквозь сон, как сквозь развешанное во дворе белье.
— Спи-и-и…
Безглазая птица камнем падает вниз и вновь взмывает. И падает.
И вдруг вырастает передо мной огромным вековым Деревом, теплым и добрым, как Колени Матери.
В чем я виноват?! Почему я чувствую себя блудливой собакой, вернувшейся с весеннего гона? Отчего мне хочется ползти на брюхе, скулить, вымаливать прощение? Разве может выдержать сердце такую тос-ку?..
Я просыпаюсь и вижу себя плачущим у черного, иссохшего от времени Дерева. И я тороплюсь рассказать Ему все. Мне грустно, что Оно — доброе и любимое — так постарело и сморщилось. Редкие седые листья, дрожащие ветви… И я отдаю Ему свое отчаяние, свою тоску, свою усталость от жизни. Я отдаю себя как болезнь.
Шумит бескрайнее Человечество, клубится гнилыми червями, и мнит себя юной и вечнозеленой порослью.
Мы — люди — заползаем в Тупик, как в теплую уютную нору. Мы с болью рождаем себя и со сладостью пожираем…
И Тебе страшно видеть нас ТАКИМИ!..
Я останусь с Тобой. Я буду слушать шум моря, шепот твоих листьев. Я УСТАЛ ОТ БЕССМЫСЛЕННОЙ БЕГОТНИ ПО ЖИЗНИ!
Одинокое хрустальное яблоко дрожит на черной уставшей ветке. В нем собраны моя жизнь, моя энергия, мои мысли, мои чувства. Мои ладони тянутся к нему…
Кружит безглазая птица. Она ждет ПРИКОСНОВЕНИЯ.
Бесчисленными радужными пузырями взмоет тогда ввысь Человечество и канет навеки.
А Земля станет белой и гладкой, словно бильярдный шар. Невинной невестой закружится Она в Пространстве. И лишь мой грех может возродить на Ней Жизнь.
Я — ГРЕХ БОГА!
В Минуту Высшего Наслаждения брошен я сюда. Я — сын Отца Моего. И я любим, потому что похож на Него, и не любим, поскольку во мне Его пороки.
…Кружится лист осенний, словно Ангел…
Я стою, окруженный миллиардами ДЫШАЩИХ ГЛАЗ.
Эй вы — умершие и не рожденные! Живущие и жаждущие жить! Я и только я решаю вашу Судьбу!
Вот они — мои ладони!
Горит багрово хрустальный плод!
Я разорвусь на миллиарды Мгновений! Я упаду на голую, белую Землю!
Я буду в каждой травинке, в каждой капле морской!
И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО СТАНЕТ МНОЮ! А Я — ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ!
Вы видели, как трава пробивается сквозь асфальт?
Вы видели, как череп обрастает волосами?
— Ом-м-м-м!..
О чем я? За что я хотел мстить? За то, что наша жизнь похожа на бессмысленно кипящий муравейник?? За свою усталость? За жажду Любви и отсутствие Ее? За то, что Пошлостью распята Красота? За кусок хлеба, заменивший Бога?..
Какое право имею я уничтожать ныне живущих? Кто дал мне право творить Человечество по образу и подобию своему?
Да — я дам будущим людям свои Добродетели, но отдам и свои Пороки. И неизвестно, кого во мне больше: Бога или Дьявола?
Равнодушными рыбами скользят мимо меня Глаза…
В хрустальном шаре голубеет холод.
Молчит Человечество.
Тоской наползает перебродивший во мне Покой.
— Сорви-и-и…
Я — сумасшедший атом! Я не избран — я выброшен, отторгнут!
…Кружится Ангел, словно лист осенний…
Тяжелые воды гулко ползут мимо.
Я перебираю свою Жизнь: сжигаю себя постыдными воспоминаниями и воскрешаю достойно прожитыми днями. Тонким прутиком рисую я иероглифы на черном песке и вижу далекого замученного человечка, в голове которого они приобретают Смысл. Нервным пером человечек рвет бумагу, стараясь успеть за остывающими мыслями. И мне доставляет удовольствие мучить ими этого писаку.
Вдали сонно покачивает ветвями печальное Дерево.
— Спи-и-и-и…
И явилась Женщина…
Нагая, длинноволосая — Она похожа на морскую волну. Она появляется и исчезает, являясь мне то пышной блондинкой, то жгучей шатенкой, то стройной черноглазой брюнеткой. Я пытаюсь обнять Ее, но от прикосновения моих рук Она тает в воздухе, рассыпается розовой морской пеной.
— Сорви-и-и…
Хрустальным яблоком томно покачивается Она на черной ветке.
— Сорви-и-и-и…
Я похож на факел!
Весь мир я готов отдать за Миг соединения с Нею — прекрасной и неуловимой!
Бьет крылами безглазая птица!
Кровавым монстром хрипит вздыбленное к Небу море!..
Бесконечными белыми ногами разломилась молния!
Я тону-у-у…
Я молю о глотке воздуха.
Мое сердце превращается в солнце.
Я продираюсь сквозь черные ветви к хрустальному плоду.
— Сорви-и-и-и-и-и-и…
Черный человечек злорадно вонзает в песок свой стилет.
Женщина гаснет… Гасне-е-ет…
— Сорви-и-и-и-и-и-и-и-и…
Падший Ангел похож на курицу, попавшую под дождь. Нахохлившись, сидит он посреди Земли и проклинает Тот Миг, во имя которого готов был отдать все на свете.
Мне искренне жаль его. «Остановись мгновение — ты прекрасно!» Способны ли мы выдержать остановившееся Мгновение?
— Ом-м-м-м-м-м!
Во мне, как в колбе, затаилась сперма… Женщина — это глаза, из которых растут ноги…
