Пол Андерсон - Тау - ноль
Она кивнула, не глядя на него. Он едва расслышал ее ответ.
— Да. Но это один укол в год, а нас двадцать пять женщин… а у него в голове много других проблем, кроме рутинных процедур…
— Ты хочешь сказать, что вы оба забыли?
— Нет. Я явилась к нему в кабинет, как положено. Когда ему приходится напоминать женщине, это смущает. Его в кабинете не оказалось. Наверное, отправился к какому-нибудь больному. Список женщин с пометками лежал на столе. Я заглянула в него. Джейн была в тот день у врача по той же самой причине, на час-другой раньше меня. Внезапно я схватила его ручку и сделала пометку напротив моей фамилии. Я скопировала его почерк. Это случилось раньше, чем я осознала, что делаю. Я убежала.
— Почему ты не призналась потом? С тех пор, как наш корабль сбился с пути, доктор встречался и с более безумными порывами.
— Он должен был помнить, — сказала Хименес громче. — Если он подумал, что забыл о моем посещении, то в чем моя вина?
Федоров выругался и потянулся к ней.
— Во имя здравого смысла! — запротестовал он. — Латвала работает, как каторжный, пытаясь поддерживать нас в форме. И ты спрашиваешь, почему ты должна ему помогать?
Тогда она глянула ему в лицо и сказала:
— Ты обещал, что мы сможем иметь детей.
— Но… ну да, правда, у нас будет столько детей, сколько мы сможем иметь — как только найдем планету…
— А если не найдем? Что тогда? Вы что, не можете улучшить биосистемы, как ты хвастался?
— Мы пока отложили этот проект ради программы разработки новых инструментов. Это может продлиться несколько лет.
— Несколько младенцев не составят большой разницы… для корабля, проклятого корабля… но разница для нас…
Он двинулся к ней. Ее глаза расширились. Она отодвигалась от него все дальше и дальше.
— Нет! — завопила она. — Я знаю, что тебе нужно! Вы никогда не получите моего ребенка! Он и твой тоже! Если вы… вырежете из меня моего ребенка, я вас убью! Я всех на корабле поубиваю!
— Тихо! — взревел Федоров.
Он отступил назад. Хименес осталась на том же месте, всхлипывая.
— Я ничего не стану предпринимать сам, — сказал он. — Мы пойдем к констеблю. — Он направился к выходу. — Останься здесь. Соберись с силами.
Подумай, какие аргументы ты приведешь. Я принесу одежду.
Когда они вышли наружу, Борис запросил по интеркому разговор с Реймоном по личному вопросу. Он не заговаривал с Хименес, и она с ним, по дороге в каюту.
Как только они оказались внутри, она схватила его за руки.
— Борис, твой собственный ребенок, ты не можешь… и скоро пасха…
Он сжал ее руки в своих.
— Успокойся, — велел он. — Вот. — Он дал ей бутылку, специально приспособленную для питья в невесомости, с небольшим количеством текилы. Это поможет. Не пей много. Тебе понадобится способность рассуждать.
В дверь позвонили. Федоров впустил Реймона и закрыл за ним дверь.
— Хотите глоток спиртного, Шарль? — спросил инженер.
Перед ним было лицо, похожее на забрало боевого шлема.
— Лучше мы сначала обсудим вашу проблему, — сказал констебль.
— Маргарита беременна, — произнес Федоров.
Реймон спокойно висел в воздухе, слегка придерживаясь за поручень.
— Пожалуйста… — начала Хименес.
Реймон жестом велел ей замолчать.
— Как это случилось? — спросил он негромко.
Она попыталась объяснить, и не смогла говорить. Федоров в нескольких словах обрисовал ситуацию.
— Понятно. — Реймон кивнул. — Примерно семь месяцев, да? Почему вы разговариваете со мной? Вам следовало обратиться прямо к первому помощнику. В любом случае она будет решать, как поступить. У меня нет никаких прав, кроме как арестовать вас за серьезное нарушение правил.
— Вы… Я думал, что мы друзья, Шарль, — сказал Федоров.
— Я служу кораблю в целом, — ответил Реймон столь же монотонно, как прежде. — Я не могу мириться с эгоистичными действиями кого бы то ни было, если они угрожают жизни остальных.
— Один крошечный ребенок? — крикнула Хименес.
— А сколько еще детей захотят иметь другие?
— Неужели мы должны ждать вечно?
— Разумнее подождать до тех пор, пока вы не будете знать, каково наше будущее. Вполне возможно, что ребенок, рожденный сейчас, проживет недолго и умрет страшной смертью.
Хименес сомкнула руки на животе.
— Вы не можете убить его! Не можете!
— Успокойтесь, — резко бросил Реймон. Она задохнулась, но повиновалась. Он перевел взгляд на Федорова. — А вы что думаете, Борис?
Русский медленно отодвигался назад, пока не оказался рядом со своей женщиной. Он привлек ее к себе и произнес:
— Аборт — это убийство. Может быть, она была не права. Но я не верю, что мои товарищи по кораблю — убийцы. Я умру, но не допущу этого.
— Без вас мы окажемся в трудном положении.
— Вот именно.
— Ну… — Реймон отвел взгляд. — Вы еще не сказали, что, по-вашему, могу сделать я.
— Я знаю, что вы можете сделать, — сказал Федоров. — Ингрид захочет сохранить эту жизнь. У нее может не хватит решимости сделать это без вашего совета и поддержки.
— Хм. Хм. Так. — Реймон побарабанил пальцами по переборке. — Ситуация складывается не самым худшим образом, — сказал он наконец задумчиво. Можно извлечь из нее даже некоторые положительные аспекты. Если мы сможем представить ее как случайность, как недосмотр, вместо преднамеренных действий… Собственно говоря, отчасти это так и было. Маргарита действовала безумно — но насколько нас всех сейчас можно назвать нормальными? Хм. Предположим, мы объявим некоторое послабление правил.
Будет дозволено весьма ограниченное число рождений. Мы подсчитаем, сколько детей выдержит экосистема, и желающие женщины вытянут жребий. Я не думаю, что желающих будет много… в нынешних обстоятельствах. Соперничество будет невелико. Появление новорожденных, над которыми можно будет квохтать и о которых нужно будет заботиться, снимет часть напряжения.
На миг его голос возвысился.
— Дети — это еще и залог смелости, клянусь Богом. И новая причина выжить. Да!
Хименес попыталась дотянуться до него и обнять. Реймон отстранил ее.
Не обращая внимания на плач и смех женщины, он приказал инженеру:
— Успокойте ее. Я обговорю вопрос с первым помощником. В нужный момент мы все встретимся и проведем совещание. Пока никому ни слова.
— Вы… отнеслись ко всему… так спокойно, — сказал Федоров.
— Как же еще? — резко спросил Реймон. — У нас и так слишком много этих проклятых эмоций. — На мгновение забрало его шлема поднялось. На сей раз наружу выглянула маска смерти. — До черта много!!! — выкрикнул он.
