Владимир Михайлов - Советская фантастика 80-х годов. Книга 2 (антология)
Увернувшись от грозившего мне удара, я приемом каратэ ударил лейтенанта по шее, от чего он уже не смог оправиться. Последний мой противник, выбравшись наконец из плаща, с ужасом наблюдал эту сцену и до того перепугался, что кинулся к двери и стал барабанить в нее, призывая на помощь.
— Вы рассказываете с таким сладострастием, Ольсен, будто получали удовольствие, расправляясь с этими несчастными, — сказал Малинин.
— Это в нем заговорила кровь его воинственных предков, — встал на защиту друга Лефер.
— Заверяю вас, что действовал строго в пределах необходимой самообороны, — сказал Ольсен, кинув опасливый взгляд на Гринвуда. — В тот самый момент, когда за мной осталось поле боя, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась куча народа. Если это была не вся французская армия, то но крайней мере добрая ее половина. Вежливо пропустив отряд, я выскочил из-за дверей, выбежал наружу и запер своих преследователей. До сих пор ума не приложу, как мне удалось провести их таким примитивным образом.
— Д’Артаньян на вас еще не родился! — сострил Лефер.
— Конечно, им не стоило большого труда выломать дверь, и по тому, с каким остервенением они взялись за это дело, я не сомневался, что имею в запасе не более двух-трех минут. Кинувшись бежать вдоль галереи, едва освещаемой тусклым светом масляных фонарей, я достиг круглой башенки, откуда витая мраморная лестница выводила к наружной двери. Мне почему-то казалось, что в этом месте не должно быть сильного караула. Но, глянув вниз, я понял, что ошибся: весь двор был заполнен швейцарцами.
Что делать? Секунды промедления едва не стоили мне головы. Услышав нарастающий позади шум, я оглянулся и в неясном' свете факелов увидел искаженные яростью лица приближающихся гвардейцев.
У меня оставалось несколько мгновений, чтобы выхватить шашку с веселящим газом и швырнуть ее им под ноги. Действие этого оружия мгновенно. Под сводами древнего замка разразился громовой хохот, достойный Гаргантюа и Пантагрюэля. Славные воины короля Генриха закатывались в истерике и один за другим в изнеможении опускались на каменный пол.
Я еще раз посмотрел вниз. Там царила полная кутерьма. По двору в разных направлениях бегали солдаты, не знавшие, что им делать: то ли хватать заговорщиков внутри Лувра, то ли оборонять его от внезапного нападения извне.
Вдруг все голоса перекрыл истошный вопль: «Вот он, дьявол, хватайте его!» Рослый швейцарец, сидевший на лошади, приподнялся в седле, чтобы наглядней показать своим товарищам, где противник. Залюбовавшись этим закованным в латы живописным воякой, я не сразу сообразил, что он указывает на меня. А ведь и в самом деле вид у меня был устрашающий. Стоя в клубах веселящего газа, частицы которого, пропитанные лунным светом, создавали подобие переливающегося белого шлейфа, и, главное, с диковинной маской на лице, я должен был показаться чудовищем из другого мира. И надо отдать должное мужеству швейцарца-он не колеблясь пришпорил коня, намереваясь въехать по лестнице на галерею, чтобы атаковать дьявола.
Для спасения у меня оставалась одна стихия — воздух. Я молниеносно скинул с себя кафтан, достал из висевшей у пояса сумки аэропакет и начал приводить его в рабочее состояние. Вы знаете, что в обычных условиях для этого нужно две минуты. За время тренировок я научился собирать его за полторы. На сей раз я был готов через сорок секунд реальная опасность включает такие ресурсы организма, о каких мы знать не знаем. И все же проклятый швейцарец едва не успел помешать мне. Сопровождаемый разъяренной орущей толпой, он буквально взлетел на своем коне на галерею и успел ухватить меня за ноги, когда я уже, взобравшись на балюстраду, готов был воспарить над Лувром.
Конечно, я попытался освободиться, дернувшись всем телом, но он вцепился в меня мертвой хваткой, да и человек этот был недюжинной силы. Самое скверное состояло в том, что я не мог пустить в ход руки, поскольку к ним уже были пристегнуты крылья. А что, если взлететь с этим живым грузом, на высоте он сам поневоле отвалился? Но мощность аэропакета рассчитана максимум на сто килограммов, а во мне одном восемьдесят.
К счастью, инстинкт следует впереди рассудка. Я распахнул руки-крылья еще до того, как поддался панике, и это меня спасло.
— Вы поднялись вдвоем? — удивился Лефер.
— Нет, конечно, но я упустил из виду психологический эффект. Вы не представляете, друзья, какой невообразимый ужас появился на лице моего преследователя, когда он увидел над собой распахнутые серебристые, словно у архангела, крылья. Он весь обмяк, руки его бессильно опустились и повисли как петли, а голова склонилась к луке седла. «То ли обморок, то ли благоговейная молитва», — подумал я, взмывая в небо
Затем все рухнули на колени, воздымая руки и громкими криками благодаря Господа за явленное им знамение. Впрочем, это было уже мимолетное впечатление, потому что аппарат быстро набрал заданную высоту. Лувр уменьшился до размеров игрушечного домика, а фигурки людей — до едва различимых букашек. Потом на темном фоне небосклона мелькнула раздвоенная, словно катамаран, берущий старт к звездам, громада Нотр-Дама. Сориентировавшись по собору, я скорректировал курс и через несколько минут с идеальной точностью приземлился в кустах терновника у монастырской стены, где меня ждал хронолет.
Ольсен с облегчением вздохнул, как человек, отчитавшийся за командировку.
— А теперь, друзья, — сказал он, — я удовлетворю ваше любопытство и потешу слух.
Ольсен раскрыл лежавший на столе таинственный ящик и извлек из него старинный инструмент.
— Лютня, подаренная его величеством Генрихом IV, королем Франции, путешественнику во Времени Ивару Ольсену, профессору истории Вселенского Университета. — Он ударил по струнам и запел. Все подхватили:
Когда же смерть-старуха
За ним пришла с клюкой,
Ее ударил в ухо
Он рыцарской рукой.
Но смерть, полна коварства,
Его подстерегла
И нанесла удар свой
Ему из-за угла…
— Эффектная концовка, — сказал Гринвуд. — Вы большой мастер рассказывать. Притом какое совпадение! Можно подумать, поэт догадывался, что люди из будущего своевременно предупредят веселого Анри, чтобы он дал Равальяку в ухо. Все-таки имеем мы право узнать, когда и каким образом старуха подстерегла его величество?
— Не понимаю вашего сарказма, — сказал Ольсен, бледнея..
— Не обижайтесь, Ивар, — мягко вставил Киро-га, но в самом деле неясно, чем все это кончилось.
— Вы же слышали мой ответ Генриху. Я действительно не знаю, потому что прибыл из XVII века и не успел заглянуть в энциклопедию.
