Айзек Азимов - Путь марсиан (сборник)
— Какой «Дезинто»! — сказал он. — Срезал холм, как бритвой!
— Зачем он его построил?
Уайльд пожал плечами.
— Не знаю, какой-то местный фактор — мы так и не узнаем какой — так подействовал на его позитронный мозг лунного образца, что он построил «Дезинто» из лома. У нас не больше одного шанса на миллион, что удастся когда-нибудь наткнуться на этот фактор, раз сам робот забыл. Второго такого «Дезинто» у нас никогда не будет.
— Неважно. Главное, мы отыскали робота.
— Как бы не так, — с горечью возразил инженер. — Вы когда-нибудь имели дело с «Дезинто» на Луне? Они жрут энергию, как электрические свиньи, и начинают работать не раньше, чем напряжение поднимется до миллиона вольт. А этот «Дезинто» работал на ином принципе. Я смотрел все обломки под микроскопом, и знаете, какой единственный источник питания я обнаружил?
— Какой?
— Вот, и больше ничего! И мы никогда не узнаем, как он этого добился!
И Остин Уайльд показал источник питания, позволивший «Дезинто» за полсекунды сбрить холм, — две батарейки от карманного фонаря.
(перевод А. Иорданский)
МЕЧТЫ — ЛИЧНОЕ ДЕЛО КАЖДОГО
Джесс Уэйл оторвался от бумаг на своем письменном столе. Его сухощавая старческая фигура, орлиный нос, глубоко посаженные сумрачные глаза и буйная белоснежная шевелюра успели стать своего рода фирменной маркой всемирно известной акционерной компании «Грезы».
Он спросил:
— Мальчуган уже пришел, Джо?
Джо Дули был невысок ростом и коренаст. К его влажной губе ласково прилипла сигара. Теперь он вынул ее изо рта и кивнул.
— И родители тоже. Напугались, понятное дело.
— А вы не ошиблись, Джо? Я ведь занят, — Уэйл взглянул на часы. — В два часа у меня чиновник из министерства.
— Вернее верного, мистер Уэйл, — горячо заявил Джо, и его лицо выразило такую убежденность, что даже толстые щеки задергались. — Я же вам говорил, что высмотрел мальчишку, когда он играл в баскетбол на школьном дворе. Видели бы его! Мазила, одно слово. Чуть мяч попадал к нему, так свои же торопились его отобрать, а малыш все равно держался звезда-звездой. Понимаете? Тут-то я и взял его на заметку.
— А вы с ним поговорили?
— Ну, а как же! Я подошел к нему, когда они завтракали. Вы же меня знаете, мистер Уэйл, — Дули возбужденно взмахнул сигарой, но успел подхватить в ладонь слетевший пепел. — «Малыш», — сказал я…
— Так из него можно сделать мечтателя?
— Я сказал: «Малыш, я сейчас прямо из Африки и…» — Хорошо, — Уэйл поднял ладонь. — Вашего мнения для меня достаточно. Не могу понять, как это у вас получается, но если я знаю, что мальчик выбран вами, я всегда готов рискнуть. Позовите его.
Мальчик вошел в сопровождении родителей. Дули пододвинув им стулья, а Уэйл встал и обменялся с вошедшими любезным рукопожатием. Мальчику он улыбнулся так, что каждая его морщина начала лучиться добродушием.
— Ты ведь Томми Слуцкий?
Томми молча кивнул. Для своих десяти лет он выглядел, пожалуй, слишком щуплым. Темные волосы были прилизаны с неубедительной аккуратностью, а рожица сияла неестественной чистотой.
— Ты ведь послушный мальчик?
Мать Томми расплылась в улыбке и с материнской нежностью погладила сына по голове (выражение тревоги на лице мальчугана при этом — нисколько не смягчилось).
— Он очень послушный и очень хороший мальчик, — сказала она.
Уэйл пропустил это сомнительное утверждение мимо ушей.
— Скажи мне, Томми, — начал он, протягивая леденец, который после некоторых колебаний был все-таки принят, — ты когда-нибудь слушал грезы?
— Случалось, — сказал Томми тонким фальцетом.
Мистер Слуцкий, один из тех широкоплечих, толстопалых чернорабочих, которые в посрамление евгенике оказываются порой отцами мечтателей, откашлялся и пояснил:
— Мы иногда брали для малыша напрокат парочку-другую грез. Настоящих, старинных.
Уэйл кивнул и опять обратился к мальчику:
— А они тебе нравятся, Томми?
— Чепухи в них много.
— Ты ведь для себя придумываешь куда лучше, правда?
Ухмылка, расползшаяся по ребячьей рожице, смягчила неестественность прилизанных волос и чисто вымытых щек и носа.
Уэйл мягко продолжал:
— А ты не хочешь помечтать для меня?
— Да не-ет, — смущенно ответил Томми.
— Это же не трудно, это совсем легко… Джо!
Дули отодвинул ширму и подкатил к ним грезограф.
Мальчик в недоумении уставился на аппарат.
Уэйл взял шлем и поднес его к лицу мальчика.
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет, — попятившись, ответил Томми.
— Это мысленница. Мы называем ее так потому, что люди в нее думают. Надень ее на голову и думай, о чем хочешь.
— И что тогда будет?
— Ничего не будет. Это даже довольно приятно.
— Нет, — сказал Томми. — Лучше не надо.
Его мать поспешно нагнулась к нему.
— Это не больно, Томми. Делай, что тебе говорят, — истолковать ее тон было нетрудно.
Томми весь напрягся, и секунду казалось, что он вот-вот заплачет. Уэйл надел на него мысленницу.
Сделал он это очень бережно и осторожно и с полминуты молчал, давая мальчику время убедиться, что ничего страшного не произошло, и свыкнуться с ласкающим прикосновением фибрилл к швам его черепа (сквозь кожу они проникали совершенно безболезненно), а главное, с легким жужжанием меняющегося вихревого поля.
Наконец он сказал:
— А теперь ты для нас подумаешь?
— О чем? — из-под шлема были видны только нос и рот мальчика.
— О чем хочешь. Ну, скажем, уроки в школе окончились, и ты можешь делать все, что пожелаешь.
Мальчик немного подумал, а потом возбужденно спросил:
— Можно мне полетать на стратолете?
— Конечно! Сколько угодно. Значит, ты летишь на стратолете. Вот он стартует. — Уэйл сделал незаметный знак, и Дули включил замораживатель.
Сеанс продолжался только пять минут, а потом Дули проводил мальчика и его мать в приемную. Томми был несколько растерян, но в остальном перенесенное испытание никак на него не подействовало.
Когда они вышли, Уэйл повернулся к отцу семейства.
— Так вот, мистер Слуцкий, если проба окажется удачной, мы готовы выплачивать вам пятьсот долларов ежегодно, пока Томми не кончит школу. Взамен мы попросим только о следующем: чтобы он каждую неделю проводил один час в нашем специальном училище.
— Мне надо будет подписать какую-нибудь бумагу? — хриплым голосом спросил Слуцкий.
— Разумеется. Ведь это деловое соглашение, мистер Слуцкий.
— Уж и не знаю, что вам ответить. Я слыхал, что мечтателя отыскать не так-то просто.
