Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
— Я думаю, это оно и есть, — сказала Марена.
— Что?
— Насчет заражения струпьями. Верно? Я имею в виду этих людей, жертв, у них-то струпьев хоть отбавляй.
— Да уж.
— Вы-то наверняка раньше сообразили.
— Да.
Последовала долгая, мрачная, серая, безрадостная пауза. Наконец она посмотрела на меня.
— Послушайте, — протянула Марена, — а вы не знаете…
(11)
Поначалу я решил, что взошло солнце, потому что уходящий вдаль ряд светоотражающих маркеров осевой линии засиял странным розовым светом, а сам асфальт приобрел веселенький желтоватый оттенок. Но солнце почти ушло за горизонт. Разве нет? Мгновение спустя раздался глуховатый удар, от которого автомобильные стекла задрожали в своих уплотнениях, а через некоторое время я услышал звук — дребезжание, набиравшее высоту, — урррззз — так грешники верещат в руках рассерженного Бога. В завершение грохнул единичный, низкий, безжалостный «бабах». Остаточное явление взрыва. Машину кинуло назад и вправо, когда воздух устремился к его эпицентру.
— Детка! — безмолвно раскрылся рот Марены.
Ее правая рука метнулась назад в поисках Макса. Детская ручка, в свою очередь, просунулась между сидений, он намеревался вцепиться в рулевое колесо, но Марена помешала ему сделать это, крепко сжав его руку своей. Я оглянулся. Лицо мальчика вклинилось между сидений, губы растянулись, обнажив зубы. Гравий молотил по стальным крыльям «чероки». На лобовое стекло хлынул поток воды, и я увидел обломки кораллов и что-то вроде рыбьей чешуи. Сильный «дворник» смахнул один слой, но тут же образовался другой. Как ни странно, машины в нашей полосе продолжали тащиться вперед. Правда, с большой осторожностью. Я чуть ли не видел воочию лица тех, кто сидел за рулем, слышал их голоса: «Что это еще за фигня? Какого хрена? Мы что, уже на том свете?» Однако все произошло слишком быстро, и многие даже не успели среагировать.
— Это был не ядерный, — прошептал я. — Не ядерный взрыв. Это был не ядерный взрыв.
Но Марена, конечно, тоже ничего не могла слышать. Мы все еще находились в беззвучном пространстве, когда в ушной улитке стоит высокий свист, а ощущение такое, будто приходишь в себя после контузии. Я с глупым видом огляделся. Огня я не заметил, но на пяти часах от нас ширился белый клин. Он казался таким нереальным, что я не сразу понял: это пар. Далеко ли от нас грянул взрыв? Между вспышкой и звуком прошло около секунды. Но я теперь точно уже не помнил. Пять миль? Нет, ближе. Я посмотрел на Марену. Пальцы ее левой руки по-прежнему лежали на рулевом колесе. Костяшки так побелели, что я испугался: сейчас миссис Парк сломает баранку. Но на заводе, видать, ее прочно сработали. Губы Марены спрашивали что-то у Макса, наверное, все ли с ним в порядке. Тишина все еще звенела в ушах. Голоса мальчика не было слышно, и она спросила еще раз, наконец прорезался звук.
— Нормально, все нормально, — говорил Макс.
Я обратил внимание, что мы проехали отметку «семьдесят восемь миль» на мосту Индиан-Ки, что за Аппер-Матекамб. В какой-то момент Марена поинтересовалась моим самочувствием.
— Это не ядерный взрыв, — ответил я. — Не ядерный.
— Как вы?
— Не ядерный. Смотрите — окна целы, не разбиты, значит, с нами все хорошо, — упорствовал я.
— Не ядерный. Как вы? Скажите.
— Я? — переспросил я. — Более или менее.
Через систему кондиционирования автомобиля начали просачиваться запахи взрыва.
— Прекрасно.
— Это был не ядерный, — повторил я.
— Знаю, — кивнула она.
— Как вы с Максом? — Я не заметил, как он перебрался к ней на колени.
— Ничего страшного.
— В порядке?
— В порядке.
— Думаю, что это не взрывчатое вещество, — сказал я.
К этому времени белый пар уже почти окружал нас, в центре расходившегося клина сгущалась темнота.
— А что?
— Предположительно трубопровод.
— Трубопровод?
— Ну, вроде того, — ответил я. Большая часть пространства за нами окуталась тьмой. Нефтяной дым. — Вот только там теперь еще и нефть горит. — Я понял, что зубы у меня стучат.
Машины впереди нас остановились. Эй, мои зубы, успокойтесь.
— Нас что, прикончат? — спросил Макс.
— Нет, мы далеко уехали, нас они не достанут, — успокоила его Марена.
— Джед, нас убьют?
— Нет, — улыбнулся я. — Мы в лучшем из всех возможных мест. Нас отделяет от материка вода, а дорога не сгорит.
— Ладно, — вздохнул он.
Судя по интонации, приступ страха у него проходил. Я уже сталкивался с таким прежде в реанимационной. Дети пугаются, но, когда видят, что взрослые невозмутимы, через секунду успокаиваются. Они сами еще не могут отличить нормальную ситуацию от катастрофической.
— Макс, мне нужно, чтобы ты сейчас был сильным и позаботился о нас, — сказала Марена. — Потому что ты в таких вещах разбираешься.
— Может взорваться прямо здесь, — насупился он.
— Нет-нет, ничего здесь не взорвется, — произнес я. — Там есть клапаны. Вся нефть будет направляться к месту разрыва и выгорать там. К тому же трубопровод находится далеко от дороги, он проложен где-то там, в заливе.
— Хорошо, — повеселел Макс.
Вообще-то, подумал я, еще один взрыв трубопровода вполне может случиться. Или же вся труба опорожняется, если на одном конце секции происходит пожар? Я об этом ничего не знал.
Сказав, что мне нужно выйти на секунду посмотреть кое-что, я вылез из машины. Меня охватила влажная духота, но и день нынче стоял жаркий. В стороне взрыва жар чувствовался чуть сильнее. Вдалеке слышался вой сирен, а где-то еще дальше мегафон, перекрывавший вой самолетов. Из автомобилей рядом с нами тоже начали выходить люди. Я закрыл дверь и забрался на крышу. Поблизости никаких пожаров или происшествий видно не было. Но впереди и сзади нас десятки машин стояли наперекосяк под разными углами, вклинившись друг в дружку. Черт, подумал я. Значит, путь вперед перекрыт. Наверное, дорога забита до самого Ки-Уэста. До спальни Эрнста Хемингуэя. Эх, распугали шестипалых котов.[239] В предсказуемом будущем никто из нас не продвинется ни на дюйм. Хотя если вдуматься, слово «предсказуемый» теряло часть своего лоска.
— Джед, вернитесь в машину, — приказала Марена через систему внешних громкоговорителей.
Я послушался. Под курткой моя когда-то шикарная рубашка пропиталась потом. Брр. Словно я напился допьяна и свалился в лужу. Марена выключила двигатель, но компьютер продолжал работать от аккумулятора.
Она, казалось, окончательно пришла в себя. С учетом всего случившегося миссис Парк достаточно быстро сумела взять себя в руки. Мы сели. Прислушались. Последние лучи солнца пробились в окна. Марена прикоснулась к экрану, и на обращенных к закату стеклах сомкнулись жалюзи. Звуковой ландшафт представлялся довольно мрачным, но каким-то далеким. Макс перебрался на заднее сиденье. Марена принялась выстукивать по клавиатуре своего телефона. Я тоже взялся за свой. Си-эн-эн известила меня, что какие-то специалисты прибыли неизвестно откуда в «Юниверсал стьюдиос», — дескать, у них совершенно случайно оказались дозиметры и вчера рано утром эти доброхоты сообщили полиции о смертельных уровнях радиации. Если так, где же последствия? Ведь можно предположить, что другие люди тоже обнаружили это. Неужели сотрудники ДВБ никогда не проверяют свои счетчики Гейгера? И потом, столь сильная радиация повлияла бы на электрические измерители, включилась бы пожарная сигнализация, засветились рентгеновские снимки в кабинетах дантистов… И никто ничего не заметил? Хотя я вчера слышал о срабатывании пожарной сигнализации. Разве нет? Черт побери, в Интернете десять триллионов страниц, и ни одна из них… впрочем, бог с ним. Я еще раз зашел на YouTube. Самым популярным видео сегодня была довольно длительная съемка неподвижной камерой трассы «Интерстейт-75» неподалеку от Окалы. Машины, направляющиеся на север, занимали все шесть полос (включая встречную), затем образовался затор и авто замерли на месте, как тромб в обреченной артерии. Вдоль обочин брели четыре бесконечные колонны пешеходов. Люди тащили битком набитые чемоданы с пожитками, банки с водой, подвесив их на палки и закинув за спину. Ровно на разделительной полосе лежали два трупа или выбившихся из сил человека. Я всякого навидался в детстве, но теперь, как и все обычные американцы, сталкивался с подобным лишь косвенно, когда по телевизору показывали последствия будничного холокоста в Африке или Азии. Поэтому события минувшего дня казались мне столь же дикими, как и любому другому гражданину Штатов. Причем толпы беженцев выглядели не совсем обычно, движение этих людей странным образом напоминало броуновское. Поначалу я думал, что они движутся по сильно пересеченной местности, но потом догадался: они не хотят подходить слишком быстро друг к другу. То есть каждая человеческая единица полагала, что может заразиться, если прикоснется к соседней, они все время останавливались, уворачивались, балансировали, и вся эта масса двигалась вперед какими-то параноидальными скачками.
