Андре Грилей - Последняя планета
Симус Финбар О'Нейл, последний великий плейбой, уроженец Запада, провалился в сон. Его преследовали злые драконы и демоны, притаившиеся в глубоких холодных пещерах.
Он проснулся от страха. Было еще темно. Почему он испытывал страх и чувство вины?
Потом он вспомнил. «Господи, ведь я нарушил Закон. Я не имел права участвовать в политических переворотах. А ведь я сделал это почти не задумываясь! И все из-за нее. Теперь я буду проклят.»
Сцена прощания с Ретой и другими ребятами была тяжелой.
Хрупкая Лейтенант была подавлена предстоящим, тем, что ей нужно повторять этот страшный переход назад, в Город.
— Рета, девочка моя, — старался утешить ее Симус. — Через неделю я буду встречать тебя и твоего парня. Мы закатим такую встречу! Только, пожалуйста, побереги свои ноги, ведь я уже не смогу быть рядом и нести тебя на руках. Будь умницей.
Она улыбнулась. О'Нейл наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
— Я уверен, что у тебя все получится, глупышка! — прошептал он.
Ему тоже было тяжело. «Хорошие, все-таки, они ребята».
— Ваши таранцы целуют всех женщин, которых встречают? — холодно поинтересовалась Маржи, когда они следовали в колонне со «Штабом».
— Только хорошеньких, моя дорогая, — ответил он.
— Ты считаешь Лейтенанта Рету красивой? — она едва справлялась с собой.
— Честно говоря, нет. Мы всех целуем, — примирительно объяснил Симус. — Однажды мне довелось поцеловать в щеку даже Леди Дейдру.
— Кого? — в ее голосе было раздражение.
О'Нейл буквально примерз к седлу. «Да как же у меня сорвалось? Как теперь все это объяснить?»
— Да так, ничего важного, — выкручивался он. — То есть, она — особа с высоким положением, что-то вроде религиозного лидера, — признался Симус.
— Она красивая? — сейчас у Мариетты было строгое каменное лицо. Ей это шло.
— Да что ты, нет. Она — старая женщина. Думаю, что и хорошенькой-то никогда не была.
13
Обед, данный Кцаром в честь их отправления, был таким же трогательным, как и прощальный обед с Эрни и Сэмми.
Колонисты не надеялись увидеть их снова. Глаза Реты то и дело увлажнялись, она едва притрагивалась к еде. Мариетта была очаровательна, но несколько натянута. Отвратительный черноволосый Четвертый Секретарь излучал обаятельную гениальность, как разбуженный предприниматель.
— Это будет быстрое и приятное путешествие, — настаивал он. — Совсем непохожее на то, что вы испытали.
Болтая о музыке и поэзии на Зилонге, О'Нейл постоянно щелкал по его самолюбию, подкалывая его. Это была отличная словесная перебранка, которую так любил Симус О'Нейл, особенно если учесть разницу в возрасте. Симус знал, что этот поединок между ними будет продолжаться и дальше, в пустыне, и он был уверен, что последнее слово будет за ним. Это была просто игра, однако, опасная и захватывающая.
К сожалению, именно женщина была призом победителю в этом поединке; ведь Четвертый Секретарь не скрывал своих похотливых намерений относительно Мариетты. Он ее желал, совершенно откровенно, и был абсолютно уверен, что добьется этого до следующего восхода солнца.
Ну что же, посмотрим, мой дорогой. Она моя, и ты это знаешь. И хотя я еще не решил ничего, но тебе-то ее не видать.
Итак, они сражались за эту женщину, но она была лишь поводом. Ее сумасбродное настроение заметили все. Ее кидало то в безудержное веселье, то в бешеную ярость. Симус решил не принимать это во внимание. Когда дойдет дело до действий в пустыне, она выполнит любой приказ.
Ведь она — отличный солдат. Ну как не стыдно, Симус. Ведь ты же знаешь, что это не так.
Да не отвлекай ты меня подобными рассуждениями. Мне нужно думать о поединке с этим уродом.
Наконец, Четвертый Секретарь объявил о том, что все должны разойтись по комнатам и поспать перед отправлением на закате.
Мариетта оставила Симуса на пути к его комнате.
— Как же мы исчезнем? Ты уже придумал? — спросила она, и ее голос дрожал от волнения.
— Не надо быть такой нетерпеливой, дорогая. У нас еще семь или восемь часов впереди. Я сообщу тебе о своем решении. Вполне вероятно, что до того, как мы доберемся до транспорта, нам ничто не угрожает. Вряд ли они предпримут что-то, пока мы вооружены. Кроме того, они не решатся до тех пор, пока мы в радиусе системы мониторинга Кцара. Так что, мы предпримем то, что задумали где-то среди ночи. Я прихватил отличную карту у колонистов, она нам поможет.
Этот клоун держит нас за дураков. Кцар это тоже заметил. Тем лучше, если мы не проявим беспокойства, они снимут охрану. Когда я свистну вот так, — он напел несколько куплетов, — сворачивай направо и беги что есть мочи. Я кое-что подкину им на прощание (будут они нас помнить) и последую за тобой.
Она кивнула. Он не собирался говорить, что уже стащил несколько мощных гранат из арсенала Кцара.
О'Нейл направился к своей комнате, но потом оглянулся.
— Ты уверена, что они не причинят вреда Рете и остальным моим… нашим ребятам?
— Конечно нет. Она теперь героиня. Если мы все погибнем, Комитет не сможет оправдаться. Если я исчезну, предположим, в гареме Ната, или когда Секретарь покончит со мной, то ни Рету, ни кого-нибудь другого им уже не надо будет бояться.
— Думаю, в этот сценарий я внесу изменения. Они что, действительно боятся тебя?
— Я вижу, ты не веришь, майор О'Нейл, но это так. Комитет считает меня блестящей и очень опасной женщиной.
Она скопировала даже его интонацию:
— Женщины должны знать свое место.
Не беспокойся о своей маленькой подружке Рете. Через несколько дней она уже будет в заботливых руках своего парня.
— Ты хочешь сказать, что они любовники? Ведь она совсем ребенок.
— Ты его не видел, — она робко улыбнулась. — Ему около четырнадцати лет по-вашему. Думаю, что инициатива была за ней. Они без ума друг от друга.
— Нарушают правила?
— Так знай — правила нарушаются многими. А здесь вообще не дают себе труда скрывать это.
— Но почему такие молодые стремятся нарушать?
— Все очень просто, — она тряхнула плечами и недовольно взглянула на него. — Они молоды. Они любят друг друга. Они каждый день могут умереть. Разве этого не достаточно, чтобы оказаться в одной постели?
— Пожалуй. Правда, я не предполагал, что такое здесь возможно.
— Таранцы — фанатики, — выпалила она и развернулась, чтобы уйти.
Достаточно, моя дорогая. Не стоит поспешно судить. Хотя я преступил закон своего Ордена, но среди нас есть и другие. Ты горячишься, любимая, но я обожаю тебя. Я никогда не позволю грязным лапам коснуться тебя.
