Мартин Кэйдин - В плену орбиты
Он взглянул вниз-на Бермудские острова и ярко-голубой океан. Полюбовался исключительно четким, ювелирным рисунком кучевых облаков над водой. Через пятнадцать минут после старта он уже разглядывал Канарские острова, а затем Атласские горы в Африке и длинные узкие тучи дыма и пыли над пустыней. А как изумительна резкая чернота теней под облаками на земной поверхности; какое немое восхищение будит зрелище великой пылающей звезды, которую люди называют Солнцем, когда на нее смотришь сквозь сильно затемненное стекло оптического прибора!
Он огибал Землю, взбираясь все выше и выше, и за Австралией прошел апогей - высшую точку своей орбиты.
Когда он завершил первый виток вокруг планеты, армия журналистов в пресс-центре на мысе Кеннеди уже срочно сообщала всему миру данные о невероятном совершенстве ракеты-носителя "Атлас".
- Пятый американский космонавт, отправившийся в орбитальный полет,-захлебывался восторженный радиокомментатор,- сейчас летит в космосе по пути, точность которого некогда считалась недостижимой. Уже пятый раз подряд могучий "Атлас" возносит американца на орбиту с потрясающей точностью. Мы полагали, что невозможно превзойти совершенство "Атласа", доставившего на орбиту Гордона Купера, но сегодня ракета совершила невозможное. Притом она выполнила это с капсулой, которая по весу больше любого из кораблей типа "Меркурий", побывавших в космосе! Тысяча четыреста килограммов-это на сорок пять килограммов тяжелее капсулы Джона Гленна "Френдшип-7".
Инженер подал комментатору сигнал поднятыми вверх большими пальцами, и тот продолжал свой рассказ. Но публику не очень интересуют цифры. Когда слышишь цифры по радио, они не много значат. Хочется знать результаты, вот и все.
Среднему человеку наплевать на технические подробности, ему важно знать, что космонавт вышел на орбиту, что запуск был удачным и что корабль, как все надеются, сделает положенные сорок восемь витков.
Людям не нужны детали, ведь в конечном итоге это тонкости, которые трудно постичь - от них, чего доброго, еще голова разболится. Когда человек покупает машину, его не интересует литраж цилиндров или степень сжатия двигателя; он хочет знать, сколько лошадей у него под капотом, как быстро ходит машина и сколько стоит.
Но на орбите технические тонкости имеют решающее значение.
Через несколько дней, когда полет будет успешно завершаться, этим тонкостям начнут уделять все больше внимания.
В конце концов, так ли часто вам приходится читать смертный приговор, написанный математическими знаками и формулами?
ГЛАВА XI
Его полет был важной вехой, перекидывавшей мост из настоящего в будущее. Некоторые говорили, что космонавт Ричард Дж. Пруэтт-первый американец, совершающий будничный космический полет. До этого каждый шаг был вторжением в неизвестность. Каждый космонавт исследовал какую-то область впервые; каждый из них, минуя освоенный участок, шел дальше и проводил новые опыты, новые орбитальные эксперименты.
Пруэтт был первым американским космонавтом, познавшим, что такое "повторение пройденного" в космосе. Он многократно наблюдал, например, чередование -дня и ночи на орбите. А его тело трижды повторило полный цикл биологических функций; врачи могли теперь изучать и истолковывать все процессы, чтобы впервые определить и уточнить направление исследований на будущее. Он трижды погружался в ночной сон и пробуждался.
Небольшая телевизионная камера, установленная в капсуле "Меркурия-7", давала возможность ощутить весь драматизм полета космонавта с остротой, которую можно сравнить только с переживаниями в первые моменты взлета капсулы Джона Гленна. Камера имела ограниченные возможности и весила всего пять килограммов; развертка изображения была медленной, само изображение-нечетким. Но это не имело значения. Она все же была лучше и чувствительнее, чем камера в капсуле Гордона Купера, она передавала картины, которые заворожили не только всех американцев, но и миллионы людей во всем мире.
Теперь Пруэтт высчитывал свое время такой меркой, какой до него не пришлось пользоваться ни одному человеку в космосе, ни американцу, ни русскому,-часами, минутами и секундами, оставшимися до того момента, когда невидимые остатки кислорода с шипением вытекут из баллона и поглотятся легкими. Затем начнет нарастать процент углекислого газа и водяных паров; загрязненный воздух начнет проникать в тело, накапливаться в ограниченном объеме скафандра и в самой кабине.
Знание процессов, происходящих в организме, когда-то было его преимуществом, а теперь стало проклятием; он слишком хорошо отдавал себе отчет в том, что случится, когда эта газовая смесь вторгнется в его легкие, и теплые, влажные стенки альвеол будут тщетно и беспомощно ловить кислород, который так нужен крови...
и без которого его мозг очень скоро погибнет.
Понимание неизбежности смерти уже не порождало в Пруэтте панического страха, который терзал его, когда он впервые осознал неотвратимость рокового исхода. Он знал, что может покончить с собой быстро и безболезненно. Он мог уменьшать подачу кислорода в скафандр и снижать давление в кабине, пока его мозг не поддастся явлениям гипоксии (Гипоксия-резкое кислородное голодание организма.-Прим. ред.). Начнутся галлюцинации, появится странное ощущение, похожее на легкое блаженное опьянение. Он медленно, без сожаления и страха, скользнет в беспамятство. Его чахнущий без кислорода мозг будет выходить из строя, а клетки-гибнуть, и он в сладкой дремоте погрузится в вечный сон смерти.
Пруэтт знал, что это можно сделать-надо только повернуть одну-две рукоятки, но он также знал, что не сможет этого сделать... пока есть хоть малейшая надежда. Он больше не верил в чудо спасения - ни в то, что он сможет растянуть запас кислорода, ни в то, что неким таинственным образом заработают тормозные ракеты.
Но могло случиться всякое, даже самое невероятное, и, смирясь с неизбежностью гибели, Пруэтт не собирался уступать ни секунды оставшегося времени.
В последний раз он вел переговоры с системой связи "Меркурий", когда пролетал над островом Кэнтон; там оператор станции запросил - точнее, передал запрос пункта управления на мысе Кеннеди, - чтобы он доложил обо всем, что происходи г в капсуле, и обо всех его действиях. Он тогда только усмехнулся: капсула работала безупречно свыше трех суток и "выдала" губительную неполадку внезапно, в самый последний момент полета. Впрочем, она и .сейчас продолжала функционировать в соответствии с замыслами инженеров-вся аппаратура внутри работала превосходно.
Кроме, разумеется, электрической цепи, загадочный отказ которой помешал тормозным ракетам прожить их короткую пламенную жизнь.
