Мартин Кэйдин - В плену орбиты
Перегрузки возрастали... Вот они уже стали в шесть
раз больше ускорения силы тяжести. Человек в кресле капсулы весил уже больше полутонны, когда послышалась первая важная команда по плану полета, команда, предупреждавшая о сбрасывании ускорителя.
- "Меркурий-7", приготовиться к отсечке ускорителя
- Пункт управления. К отсечке ускорителя готов! Перегрузка держится на шести. Давление в кабине...
- Сто тридцать первая секунда. Скорость одиннадцать тысяч километров в час, высота шестьдесят два километра. Удаление от мыса Кеннеди восемьдесят три километра.
По электрическим цепям ускорителя пробежала команда, отданная электронным мозгом. Клапаны мгновенно закрылись, подача топлива прекратилась. Тело Пруэтта подалось вперед и натянуло ремни. Ощущение от спада перегрузок оказалось приятным. Переход от шести к полутора g был не резким, а растянутым - он длился по крайней мере полсекунды, а то и больше. При таких скачках перегрузок это довольно продолжительное время.
Он услышал приглушенный толчок: сработали взрывные болты, крепившие ускоритель - первую ступень ракеты.
За иллюминатором внезапно блеснула яркая вспышка.
Это выхлопные газы двигателя второй ступени ударились о "юбку"-обтекатель первой ступени, которая уже сползла назад по направляющим, а затем отделилась и исчезла позади "Атласа". Сверкающая струя выхлопа хлынула во все стороны, но космонавт не видел ничего, кроме мимолетной вспышки за иллюминатором.
Пруэтт глубоко вздохнул, наслаждаясь затянувшимся спадом ускорения перед новым мощным рывком ракеты.
- Сто пятьдесят четыре секунды...
Еще один глухой взрыв, на этот раз более мощный.
Двигатели аварийной системы покидания, размещенные на специальной башенке, охватывающей головную часть капсулы, с лязгом и грохотом отделились. Ослепительное пламя затопило вое поле зрения и исчезло. А башня уже метрах в восьмистах от ракеты, медленно вращаясь, плыла к горизонту. Струйки дыма вились за выхлопными соплами сработавшего ракетного двигателя башни; вскоре она совсем пропала из виду.
На панели зажглись зеленые лампочки... включились все системы автономной посадки капсулы. Теперь, уж что бы ни случилось, судьба Пруэтта неотделимо связана с капсулой "Меркурий-7". При любой неполадке он вернется на Землю в капсуле по баллистической кривой. Он сам совершил это превращение; теперь он во власти законов и велений баллистики.
- Сто шестьдесят две секунды...
Он чувствовал себя так, будто сидел на конце огромного трамплина. Он ощущал медленные, но отчетливые покачивания, из стороны в сторону, вверх-вниз. Земля, чернота неба, горизонт, медленно сменяя друг друга, проплывали у него перед глазами.
Огнедышащая ракета-носитель наклоняла капсулу
носом вниз, все больше и больше, пока, наконец, капсула и Пруэтт не оказались, как ни странно, ниже бушующе
го двигателя. Теперь Пруэтт летел вниз, назад к Земле, с возрастающей скоростью. Это казалось невозможным...
И все-таки было не только возможно, но и необходимо. Постоянно внося поправки в траекторию своего полета, готовясь проскочить сквозь "игольное ушко" и вырваться на орбиту, "Атлас" продолжал крениться книзу до тех пор, пока капсула по отношению к Земле не оказалась на четырнадцать угловых градусов ниже двигателя ракеты.
Когда началось движение в противоположном направлении и нос капсулы стал подниматься вверх, Пруэтт понял, что проводится последняя коррекция перед выводом на орбиту, перед отделением капсулы от ракеты. Уже близился этот момент-космонавт знал, что он не пропустит его и сразу почувствует, что расстался с ракетой.
Перегрузки снова возросли до шести, затем до семи и начали приближаться к максимальному значению - к восьми g. Все, что происходило с ракетой, было нацелено на одно решающее мгновение. Плавность движения исчезла. Электронный мозг ежесекундно "стегал" программное устройство; главный двигатель и верньеры безостановочно дергались на своих подвесах, толчками подводя ускоряющую свой бег, пышущую огнем ракету все ближе
к нужной точке. Рев стал сильнее.
- ...приближаетесь к моменту отделения. Отсюда выглядите отлично. Похоже по всему, бьете точно в яблочко. Приготовиться к отделению...
- Триста шесть и четыре десятых секунды...
Гром смолк.
На капсулу обрушилась тишина.
Ускорение исчезло; веса не стало.
Пруэтт повалился вперед. "Нет, держись! - сказал он себе. - Это просто прекратились перегрузки".
Изумление переполнило его. Он на орбите! Тишина! Он...
Б-БАХ!
Это снова сработали взрывные болты. Переходное кольцо, соединявшее капсулу с ракетой, распалось, освободив их друг от друга.
И вдруг - гром!
Под ним-приглушенный гром и вибрация. Легкий толчок. Короткий толчок трех коррекционных двигателей, и капсула освободилась от теперь уже безжизненной ракеты-носителя. Яркая, изгибающаяся линия земного горизонта внезапно качнулась, когда сработали двигатели капсулы, и автопилот повернул ее в нужное положение.
Он доложил на Мыс об отделении ракеты и развороте капсулы и получил ответ, что его поняли.
И, наконец, те слова, которые он с таким нетерпением ждал... Электронно-вычислительные машины Годдардского центра выдали сообщение; оно молнией понеслось на мыс Кеннеди, зажгло цветные огни на огромном табло контроля за ходом полета, было с восторгом прочитано и с теми же чувствами передано человеку, летевшему высоко над планетой.
- Вы запущены по меньшей мере на тридцать два витка. Все идет отлично...
К тому времени, когда он обогнет земной шар и снова войдет в зону связи пункта управления, у них уже будут готовы точные параметры орбиты; пока же он знал только, что орбита была расчетной или настолько близкой к расчетной, насколько это возможно. На этом он покончил с деловыми размышлениями и принялся вкушать плоды свершившегося чуда.
Чудо удобства-скафандр, абсолютно не давящий на тело. Ощущение глубокой тишины, капсула больше не сотрясается от грома.
Сказочная картина: его ракета медленно кувыркается и вращается в полутора сотнях метров от него. Она сверкает на солнце, а вокруг теперь уже опустевшего кислородного резервуара ясно видна широкая полоса серебристого инея; поблескивают металлические заклепки. Белые и зеленые кристаллы неторопливыми струйками текут из двигателя. Целых шесть минут он мог наблюдать покинутую ракету, обреченную на гибель в огненных объятиях атмосферы, затем она пропала из виду.
Он вгляделся в крутой изгиб горизонта. На мгновение почувствовал разочарование-на небе оказалось меньше звезд, чем он ожидал, но тут же вспомнил, что глаза, ослепленные солнечным светом, еще не привыкли к темноте.
