Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек
Над его лицом склонилась незнакомая круглолицая девчушка.
– Я уже не больной, пустите, – неуверено рявкнул Костя.
– Нам лучше знать, – непостижимым образом, руки девчушки продолжали мучить его бедовую голову, а лицо возникло уже с совсем другой стороны.
– Как это? – не понял Костя. Он мог об заклад побиться, что она не убирала руки с его головы и не уходила.
– У нас старшая сестра врач, – лицо девчушки раздвоилось: одно осталось там, где и было, другое опять выросло у него над головой, – мы часто ей помогаем.
– Слава Богу, – с облегчением выдохнул Костя.
Близнецы Белокуровы! Зита и Гита – сестры Калерии, медсестры из ФАПа. Болотникова говорила, что они как раз отвечают за санитарный сектор. Значит, у него не двоится в глазах. Значит, он не сошел с ума. Значит, кроме царапины на затылке, никакого значительного ущерба для организма не существует. Значит, уже сегодня он узнает тайну тетради Зиты и Гиты. Но не узнает самого главного – кто же все-таки скрывается под шкурой лесного зверя с человеческими глазами.
Костя пришел в себя в считанные минуты. Головокружение прошло совсем после пары бутербродов и глотка теплого чая из фляжки пионера Леньки. Мухтар и Маринка тоже были тут. Ариадна Федоровна лежала под ближайшей елкой без сознания.
– Испугалась? – участливо кивнул Костя в ее сторону.
– Как же! Испугаешь ее! – недовольно фыркнула Маринка, – просто она хотела бежать за своим Лешаком, а мы ее не пустили. Вот она от горя и тоски в обморок и грохнулась. Вы не волнуйтесь, пульс у нее прекрасный, дыхание ровное, скорее всего, она просто притворяется.
Как бы для того, чтобы опровергнуть эти недостойные догадки и испугать окружающих серьезностью положения, Савская судорожно дрыгнула ногой и сдавленно застонала.
– Видите? Все нормально. В крайнем случае, если она не сможет идти, пионеры соорудят из колючих еловых веток носилки и понесут ее по-очереди. А так, как руки у них еще слабые, то они будут часто ронять ее в грязных местах.
После этих слов не по годам мудрой Маринки, Савская часто заморгала и громко, театрально произнесла:
– Ах, как долго я спала!
Ее фраза и явилась сигналом к отправлению в обратный путь. По дороге для Комарова разъяснились еще некоторые темные моменты: оглушительный шум, который он услышал перед тем, как ветка ударила его по голове, издавали пионеры. Им очень вовремя пришло в голову отсалютовать Заповедному Лесу бравурным маршем, сочиненным культмассовым сектором отряда. Этот-то марш, видимо, и спугнул чудовище.
Костя с благодарностью посмотрел на маленький, храбрый отряд:
– А как же все-таки случилось так, что вы бросили американцев и пошли за мной? – с легкой укоризной спросил он.
– Зита и Гита Белокуровы вернулись, – пояснила Люда, – поэтому отпала необходимость в слежке за иностранцами.
– Пионерки смогли объяснить пропажу листа из тетради? – понял Комаров. – И как же это произошло? Раньше, как я понимаю, таких эксцессов в вашем отряде не случалось. Кому понадобилось похищать эти сведения?
– Этот вопрос прояснен, – грустно, но сурово ответила Болотникова, – мы собрали совет отряда и провели товарищеский допрос пионера Леньки. Он сначала запирался, как рядовой несознательный элемент, а потом признался.
– Он продал этот лист Мачо? – укоризненно покачал головой Костя.
– Нет.
– Не Мачо? А кому? Значит, Мачо орудует не один? У него есть сообщник? Лист выкупил американец?
– Да нет же!
– Неужели наш односельчанин?
– Подождите!
– Односельчанка, – догадался Костя и руки его плетями повисли вдоль тела. Этого-то он и боялся. – Как же быстро сломалась Калерия!
– Калерия здесь не при чем. Ленька использовал этот листок сам, по своему усмотрению.
– Сам предложил его американцу? – Костя новыми глазами взглянул на этого ребенка, – а еще пионер!
– Сам отдал тетрадь с этим листком Зите и Гите. У нас закон – после трудового дня тетради сдаются архивариусу. А эти несознательные элементы повадились выпрашивать у Леньки тетрадь на ночь домой, чтобы Калерия проверила ошибки. В ночь, когда были сделаны записи о наблюдении о Мачо, они тоже забрали тетрадь домой. Ее выкрала их несознательная сестра Метропия. Она вырвала первый попавшийся лист и стала шантажировать сестер, требовать у них, чтобы они повязали галстуки на голову. То есть совершили святотатство.
Завязался неравный бой. Неравный, так как Метропия славится на весь район своей драчливостью. Ее даже быки мирские за версту обходят. В этом бою и погиб листок.
Комаров вздохнул с облегчением. Ему никак не хотелось, чтобы юный пионер Ленька начинал свою биографию с предательства Родины.
– И что, нет никакой возможности восстановить запись?
– Есть, конечно. Если хотите, Зита и Гита снова напишут все по памяти, а если хотите, просто перескажут, что делал всю ночь американец по кличке Мачо.
Костя хотел, чтобы они пересказали. Оказалось, что в ночь убийства Мачо не подавал никаких признаков жизни. Девочки всю ночь провели возле ФАПа и поручились «Честным пионерским», что ни одна живая душа не выходила и не входила в медпункт – ни через окно, ни через дверь.
– И вы правда всю ночь не спали? – не поверил Костя.
– Они как тянитолкай из Лип-По-По, – поспешила объяснить Людмила, – пока одна голова спит, другая бодрствует, и наоборот. Им можно верить.
– А найти вас нам помог Мухтар, – перевела разговор на более интересную для нее тему Маринка, – так прикольно, как собака, взял губами за рукав и повел. Ни разу такого не видела! Мы так испугались, когда вас увидели. Думали все: будет у нас теперь новый участковый – старый и совсем некрасивый. Вы лежали совсем, как мертвый. Лицо такое бледное-бледное…
«Теперь я и сам понимаю, что Мачо-Саймон вряд ли замешен в убийстве, – Косте хорошо думалось под трескотню Маринки. – Но чем же является существо, напавшее на меня? Это не медведь – такая анатомия глаз бывает только у человека. Он явно понимает человеческую речь – по моему требованию поднял руки вверх».
Костя мучительно напрягал память, стараясь вспомнить мельчайшие подробности, которые помогли бы ему разобраться в природе напавшего на него существа.
«Не помню, была ли у него шерсть на лице. Кажется, была. Примерно как у болонки – длинная, лохмотами. Была ли шерсть на теле? Не помню. За одеждой не было видно. Стоп! Как же я сразу не вспомнил! Одежда!»
Костя действительно резко остановился. Савская, идущая прямо за ним, налетела на него и противно заныла. Тропинка была узкая, шли все след-в-след, поэтому затор образовался мгновенно.
– Лыжню, лыжню, – закричал кто-то из пионеров, кажется, Степан.
