Александр Казанцев - Иноземлянин(Альсино)
Внезапно я понял, что профессор расслабился и я проникаю в его мысли. И ряды сосен в его сознании сменил строй блюстителей порядка в касках с прозрачными щитами и дубинками в руках. Белокаменные здания Биоинститута стали многоэтажными громадами, окружающими площадь. А на ней гневно бурлила толпа. Над морем голов поднимались плакаты, требующие защиты прав людей. На возвышении стояли ораторы и, размахивая руками, выкрикивали призывы.
Мерно звучал голос профессора:
— Для моей диссертации срочно требуется новая тема. И вот, если бы вы доверительно раскрыли мне, каким образом «заряды гипнотической воли», подобной вашей, воспроизводятся в «парализующих» или как-то по-иному воздействующих на людей трубках, какие имеются у ваших биороботов, пилотирующих НЛО… — И он заискивающе улыбнулся. А в мыслях профессора возникла картина: блюстители порядка по чьей-то команде двинулись на безоружных людей. Но те не желали покидать площадь. В наступавших полетели бутылки, очевидно с зажигательной смесью, потому что, разбиваясь о щиты или падая на мостовую, они вспыхивали рвущимися вверх огненными фонтанами.
Замелькали в воздухе дубинки. Протестующие кинулись грудью на стену прозрачных щитов. И в рукопашной схватке смяли ее. Блюстители порядка вынуждены были отступить перед лавиной негодующих людей.
Из примыкающей к площади улицы выехали военные машины с длинными стволами для выбрасывания убивающих снарядов. В других машинах, защищенных высокими, по-видимому, бронированными бортами, люди направили на бушующую толпу оружие, тоже могущее сеять смерть.
Я содрогнулся, но продолжал слушать мерную речь профессора.
— Раскрыв тайну «волевого заряда», ваша цивилизация сделала бы нашей неоценимый подарок. Это так пригодилось бы медицине для обезболивания при операциях, успокоения нервнобольных и многого, многого другого, так необходимого нашим людям. Этому хотел бы я послу жить своей диссертацией, если вы поможете мне.
Картина, которую я видел в сознании Сафронова, продолжала развертываться.
Перед строем блюстителей порядка с прозрачными щитами выезжают боевые машины с нацеленными на толпу стволами.
Но и они, как и щитоносцы, ничем не повлияли на толпу.
Более того, из ее рядов выбежала девушка, живо напомнившая мне Олю, и, бесстрашно подбежав к танку, сунула в ствол его орудия букет цветов. Из башни танка высунулся офицер в шлеме и послал девушке воздушный поцелуй.
Вот что, очевидно, заботило Сафронова! Сила не могла сломить гнев безоружной толпы. И в мечтах Сафронова перед беспомощными боевыми машинами выехал небольшой фургон, на крыше которого виднелась пачка тех самых трубок, одну из которых я передал в свое время Кочеткову, а потом ее рассматривали ученые в подземном зале.
И тут наступило желанное профессору чудо.
Хищно поворачиваясь, ощупывая толпу невидимыми щупальцами, «трубчатый спрут» на крыше машины вызвал требуемый эффект.
Под воздействием «зарядов воли», якобы излучаемых трубками, люди теряли свою собственную волю, останавливались, недоуменно переглядываясь, не понимая, зачем они здесь.
Ораторы замолкли и смущенно спускались с трибун, смешиваясь с толпой «растерянных» людей.
Покорно расходились они с площади, ничего не добившись там… Опущенные головы с парализованным разумом.
И блюстители власти с прозрачными щитами без всякого сопротивления заняли площадь…
— Я чувствую, что мы понимаем друг друга, — продолжал не подозревающий, что я читаю его затаенные мечты, профессор Сафронов. — Вы столкнулись в подземном зале с непониманием. Но есть нечто куда более опасное, чем тупость. Я никак не принадлежу к числу ученых, не считающихся с тем, как могут быть использованы их открытия: во вред людям или на пользу, ставя себя вне политики, которая якобы не касается науки. А всякое ограничение научной деятельности по «гуманным мотивам» затормозит развитие науки, и даже войны, по их мнению, эти кровавые битвы народов, напрягая мысль наиболее талантливых людей, будто благостны для человечества, способствуя появлению выдающихся открытий, скажем той же атомной энергии. Но я хоть и «солдат науки», но ее гуманного крыла. Никакой крови! — И он снова улыбнулся.
Лишь впоследствии я узнал высказывание одного из хитрейших в прошлом деятелей иномира, умудрявшегося служить любым правителям. Его звали Талейран. Он говорил: «Язык дан людям, чтобы скрывать свои мысли».
Сафронов пытался скрыть их не только за своими словами, но и за улыбкой.
Впоследствии я познакомился с одним сонетом, как называлась здесь такая форма стиха. Посвященный глубинам мудрости, он напомнил мне профессора Сафронова и помог лучше разобраться в сложнейшей сути здешних людей. Я запомнил это стихотворение, которое и привожу здесь.
ГЛУБИНЫВзревело море. Буря. Грозы…
Тиха, покойна глубина.
Кувшинки. Ивы. Пруд. Стрекозы…
Под гладью омут — мрак без дна.
Казалось, ласкова улыбка,
Окно души, заветных чувств.
Но глубже — властна, горька, липка
Иль злобна, как колючек куст.
Глубокий вздох или удушье?
Что за глубинной пеленой?
Не две души ли в двоедушье?
Мудрец ответил: «Ни одной».
А передо мной продолжали развертываться «гуманные» замыслы «солдата науки».
На этот раз сосны превратились в колонны огромного зала, превышавшего даже зал колоннад.
Ряды кресел были заполнены почтенными людьми, народными избранниками. Между рядами находились микрофоны, и около них выстраивались очереди желающих высказать свое мнение.
С трибуны выступал претендент на высшую должность.
Шла жестокая дискуссия перед решающими выборами.
В маленькой ложе, на краю балкона, под самым потолком орудует человек, направляя невидимый луч прожектора на ряды кресел, стараясь никого не пропустить.
Проходит процедура тайного голосования. Люди встают, чтобы опустить в стоящую в каждом проходе рядом с микрофоном урну свои бюллетени, заполненные ими под влиянием излучения
Высыпается одно за другим содержимое урн на стол, за которым сидят доверенные лица, подсчитывающие поданные голоса.
Тот же зал. На трибуну всходит человек, возглавлявший подсчет голосов.
На электронном табло мелькают какие-то знаки.
Руководитель форума перед всем залом пожимает руку вновь выбранному руководителю.
Я очнулся и снова увидел вокруг себя сосновый бор и улыбающегося «солдата науки».
— Не правда ли, бесконечно уважаемый Альсино, мы договоримся с вами? Надеюсь, вам известно устройство трубок с зарядами волн?
