Алекс Норк - Еще не вечер
Полезли другие вопросы профессионального плана и сложились в один:
Хоть и хороший глушитель, но хлопок отчетливо слышится через открытые летом соседские фрамуги и окна. Затем: квартиру выбирали заранее, а могла подходящая и не найтись. Наконец, деньги сейчас тоже очень считают — зачем тратить многие тысячи долларов на дорогое оружие, когда достаточно было отследить маршруты полковника и совершить покушение обычным, так сказать, способом. Это, кстати, надежнее, чем вызывать на встречу в почти безлюдное место, куда полковник, из осторожности, мог и не явиться. Слишком зыбкий получается план операции, если смотреть на него с момента, когда он задумывался. А у покушения на начальника УВД города должны быть серьезные заказчики, по деньгам уже только, которые тянут «зелеными» на десятки тысяч. Кому понадобилось?
Зубакин коснулся салфеткою губ и почти повторил эту мысль:
— Я всё вертел в голове, за последние десять лет — от вашей еще от майорской службы — ну, никак из прошлых городских дел кандидата подобрать не могу, кто способен бы на такое. Вы сами, Игорь Петрович, кого предполагаете?
— Ой, говорил уже Виктору — изломал всю башку.
От подпорченного настроения он взглянул на бутылку.
Хозяин сразу налил, добавил вина в бокал прокурору и поднял рюмку для тоста:
— Город растет, а нормальных людей не прибавляется. Я за то хочу, чтобы вместе держаться, — он неуверенно вдруг взглянул на прокурора.
Виктор быстро двинул навстречу бокал.
А через несколько минут, когда темп насыщения снизился, он взглянул на полковника, предлагая ему эстафетную палочку.
Тот сначала поинтересовался:
— Как, Витя, это винишко?
— Очень хорошее.
— Тогда я тоже. Борис Григорьевич, у нас тут информация — хоть стой хоть падай.
— Да уж после предыдущей вряд ли сумеете удивить.
— А поглядим. Шестова наша, представьте себе, дама с фальшивым паспортом. И это притом, что настоящая Шестова в природе существует и биография ее полностью заимствована, — он сделал маленькую паузу. — Я понятно ситуацию обрисовал?
Виктор готов был поклясться: ни один артист не сыграет так ярко оторопелость — Зубакина стопорнуло… что-то было у него во рту, он попробовал с осторожностью прожевать…
Кашлянул, сглотнул…
— Когда-то, не помню где, рубрика была: «Удивительное рядом».
Все вспомнили, но тоже не вспомнили где.
— Не хочу на вас давить, Борис Григорьевич, — нежно проговорил полковник, — но сами ведь предлагали держаться вместе.
Зубакин сразу понял к чему.
— Да, кто ее московский покровитель. Сейчас скажу…
Нажал кнопку сбоку стола и велел подавать кофе.
Прозвучала фамилия.
Но, против ожидания, не криминального авторитета, а из тех «воротил», которые повылезли из хладных ленинградских болот.
— Ты, Витя, хорошо его себе представляешь?
— Вполне, — прокурор задумался. — Но вот чего не могу себе представить — какой ему тут в нашем городе интерес, — он посмотрел на Зубакина: — Была версия, что чьи-то излишки капитала могут потянуться сюда, на лакомую территорию — на Черный лес. Но не его профиль, совсем не его. И плюс к тому, в последнее время дела у него перешагнули наш местный масштаб.
— Мне тоже это известно, и я его в качестве конкурента здесь в упор не видел. Честно говоря, подумал — по женской линии что-то, он бабник был откровенный, не знаю, правда, как нынче. Нет, всё равно не понимаю — зачем конспирировать эту Шестову?
— Значит, — полковник, утверждаясь в пришедшей мысли, кивнул сам себе, — значит, кто-то другой его попросил.
— Так полагаете?
— Да, искали хорошо знающего вас человека.
— Хм, брату его я когда-то помог, — Зубакин насупливо помолчал… — Хочется очень надеяться, что никак это не связано с покушеньем на вас, Игорь Петрович.
Сила — гневная, беспокойная — не имея выхода себя приложить, задвигалась в большом человеке.
Сюда по дороге, они с полковником договорились не сообщать Зубакину о женском голосе — когда две ночи назад похитители пришли за псковской иконой, и хотя оно сейчас шло вразрез с принципом «держаться вместе», прокурор об этом ничуть не жалел.
За кофе обговорили действия на ближайшее время, и первым инициативу проявил хозяин: он свяжется с главными лицами азербайджанской диаспоры — они же и лидеры неформальные, пусть сами разберутся со своим продавцом оружия; «своего» они не сдадут. Но первое — чтобы ноги его здесь больше не было, а главное — все сведения о заказчике оружия он должен выложить.
План понравился тем еще, что никаких собственных силовых действий хозяин в виду не имел.
Правоохранители, в свою очередь, будут обо всём информировать «коллегу», в том числе о первом допросе Шестовой, задержание которой уже представлялось безотлагательным.
У полковника совсем прошло утреннее напряжение, а от съеденного-выпитого стала трогать сонливость.
Все приказы, включая контроль на вокзале и дорогах из города, были отданы, оперативная обстановка больше, пока, ничего не требовала.
— Завалюсь-ка я, Витя, спать часика на три? Я в Управлении, на своем удобном диване.
Прокурора это как раз очень устраивало, и что в Управлении — так как попытку повторного покушения не следовало совсем исключать.
* * *Яна, когда он позвонил, отреагировала растерянно, даже пришлось переспрашивать, хорошо ли она его слышит — нужно сегодня встретиться; правда, девушек на встречи приглашают вовсе не этим, приказным почти, тоном, и, придав голосу, сколько можно, любезность, он предложил ей самой выбрать место и время.
К кому именно он идет — к преступнику, случайно втянутому человеку или вообще невиновному? Хотелось очень этого третьего варианта, но не шло в голову, каким, конкретно, таковой может быть.
Виктор начал искать глазами назначенное заведение и скоро дошел до него.
Поискал внутри Яну…
Она забилась в самый угол полупустого зала, но так, чтобы зал был хорошо виден весь.
Сделала ему приглашающий к столику жест.
Улыбнулась.
Сдержанно, не как прежде — «всем выражением».
Бокал с красным вином почти выпитый.
Глаза исподлобья, большие, и такого серого цвета, который бывает только в глазах и нигде больше в природе.
— Что вы так улыбаетесь?
— Как?
Он не был на той космической волне, где всё застывает и можно разглядывать будущее, чувства человеческие сами по себе космос, они говорили сейчас — перед ним… нет, не преступник.
Сознание человека, привыкшее к знакомым полочкам в родном помещении, противится, когда хотят вывести из него, чтобы показать нечто другое: не удивительно — а вдруг оттуда не удастся вернуться назад; сознание предпочитает обыденность — Виктор остро ощутил это за последние полчаса. «К чему-то надо сначала привыкнуть, и только потом стараться понять», — сказала Яна, когда почувствовала — от ее рассказа у него плывет голова. Очень точно сказала, так же говорил Макс и ребята на семинаре: наткнувшись на новое, люди стремятся найти ему название и этим вписать в существующий круг — всё что имеет имя, приобретает краски привычного мира, перестает быть чужим; потом это «новое» начинают изучать, стараясь отыскать оправдания данному имени, и изворачиваться будут до анекдотических крайностей, настаивая на том, что имя-обозначение дано было правильно, — и это плодотворная диалектика, потому что только всё вместе, и в том числе ощущенье границы с абсурдом, движет вперед.
