Герберт Циргибель - Иной мир
Седрик не ответил. Он уже несколько раз заставал Джефсона с сомкнутыми ладонями. Он мог верить и молиться, но судьба и успех этой экспедиции были связаны с расчетами. Он игнорировал ощущения своего товарища, а тот еще никогда не клонил к этому в разговоре. Немного погодя Джефсон сказал: «Не лучше ли было бы прекратить поиски, Седрик? То, что мы делаем, порой кажется мне вызовом…»
— Нет! — Седрик посмотрел на него. — Больше нет пути назад, Генри. Как будем дальше жить на Земле, если сейчас сдадимся? Ты когда-нибудь думал об этом? Я бы не смог больше никому в глаза посмотреть. Нет, тогда уж лучше сдохнуть здесь. Только мы можем спасти их, мы одни.
— Только мы, — пробормотал Джефсон, — как это звучит: мы, уподобились богам. Но даже радиосигналы исходили не от них. Где же они тогда, где? Я вижу только бесконечность, непостижимая, непонятная. Есть нечто, существующее независимо от нашего сознания. Назови это что-то как хочешь, Богом, случаем или понятием, которое нельзя охватить разумом, которое поддерживает этот порядок. Правильно ли легкомысленно перешагивать через это? Достаточно того, что мы полагаемся на компьютеры?
Седрик ответил: «На это я не могу дать тебе ответ, Генри, потому что у меня нет таких проблем. Я полагаюсь на расчеты. Если ты черпаешь силы из других источников — пожалуйста… Я на это не способен. Если бы у меня были такие способности, я бы стал физиком. Я хочу понять сущность материи, знать, из чего она состоит и почему она ведет себя так и не иначе. Это же самообман, говорить о непостижимой бесконечности или конечности. Не лежит ли эта бесконечность далеко за пределами наших знаний? Чем больше мы проникаем в природные явления, тем больше мы их и понимаем — их закономерности и их противоречия…
— И все же не приближаемся к правде.
— Может быть мы никогда не найдем ее, но мы приблизимся к ней.
— И не найдем ответа, — сказал Джефсон. — Через сто или тысячу лет люди все еще не найдут ответ на вопрос о боге, потому что одного разума не достаточно, чтобы понять, что там, что существует независимо от нашей воли и нашего рассудка разума.
Седрик пожал плечами. Какая тема, подумал он. Мы торчим в этой металлической капсуле, и бог не направляет этот кораблем своим перстом к цели. Бог создал людей по своему образу и подобию? Нет, совсем наоборот, люди создали своих богов по своему образу и подобию… Вдруг до их кабины донеслось пение. Оба прислушались. Им был знаком и голос и мелодия. Дамар пел свою песню, текст которой никто не понимал. Это была унылая песня, жалостливая и монотонная. Он уже часто пел ее, но голос Дамара был не очень-то приятным. Какое-то время они прислушались, затем Джефсон застонал.
— Почему он постоянно поет, Седрик? Разве нет никакого другого занятия? Почему он не читает?"
— Он сейчас перестанет, — сказал Седрик. И действительно, Дамар немного погодя перестал.
— За этим последует пауза в пять тактов.
Джефсон посчитал, но Дамар не торопился.
— Наконец-то, он прекратил…
В этот момент Дамар пропел новую строфу, песни, у которой, очевидно, не было конца и текст которой он мог варьировать по своему усмотрению.
— Прекрати! — заорал Джефсон, — эй, Дамар, заткни же ты, наконец, свой рот!
Пение прекратилось, но всего лишь на мгновение.
— Я ему сейчас покажу, — пробормотал Джефсон. Он вылез. Седрик последовал за ним. Дамар сидел в саду. Джефсон встряхнул его.
— Прекрати петь, Дамар, — приказал он.
— Почему? Это не запрещено.
— Мы запрещаем это тебе, — озлоблено крикнул Джефсон, — хватит выть. Я думаю, он напрашивается на спор, Седрик. При этом он даже не может петь, он кряхтит словно сова…
Джефсон замолчал, когда Дамар посмотрел на него с упреком.
— Почему ты все время торчишь здесь? — спросил Седрик немного примирительно. — Почему ты не идешь в свою кабину? Зачем ты думаешь ученые выдумали эту карусель? Или эта проклятая невесомость доставляет тебе удовольствие?
— В всяком случае, похоже на то, — сказал Джефсон, — он сидит там словно заклинатель змей.
На спине и на задней части одежды были вшиты металлические полосы. По космическому кораблю везде были размещены магнитные пластины. Если они опирались или садились на такую вставку, их тело прочно фиксировалось. Дамар сидел на таком месте. Он сложил руки на груди; верхняя часть туловища качалась из стороны в сторону. Было похоже на то, словно он совершал ритуал. Он не отвечал. Его лице было странно задумчивым.
— Я тебя кое о чем спросил, — сказал Седрик.
Он хотел дружественно потрясти Дамара за плечо, когда он заметил кое-что. Дамар держал между коленями маленький целлофановый пакет.
— Ты только посмотри на это, Генри, он играет с нашей землей.
Дамар позволил Седрику взять пакет.
В нем было две горсти земли, обычный песок, старательно упакованный перед стартом, который они взяли с собой,
— Вот тебе его спокойствие и превосходство, — пробормотал Джефсон, — все лишь напускное.
Седрик осторожно открыл пакет. Он потрогал кончиком пальца еще немного влажный песок, затем и Джефсон тоже потрогал землю.
— Это хороший грунт, — сказал Дамар, — на нем выросло бы все, что угодно. Даже наши водоросли. Нам нужно взять пару-тройку из питательной жидкости и попытаться вырастить их на этой земле.
— Неплохая идея, — сказал Седрик.
Генри Джефсон тоже был в восторге от этого, и они в этот момент не подумали о том, что эта идея была неосуществимой. Водорослевые культуры в лаборатории, которые обеспечивали их кислородом, подпитывались специальной жидкостью. Эта жидкость находилась в пластиковых пакетах, из которых она не могла вытечь. Неприхотливые водоросли росли бы и в увлажненной земле, но для этой земли не было никакого резервуара. Она бы высохла через несколько дней и при малейшем сотрясении корпуса корабля парила бы по космическому кораблю словно скопление микрометеоритов. Они об этом не думали.
— Я уже пару раз держал в руках это землю, — сказал Дамар, — никто из вас не заметил этого. Вы не замечаете многих вещей.
— Что мы не замечаем?" — недоверчиво спросил Джефсон.
— Многое, — задумчиво ответил Дамар. — Я мог бы рассказать вам одну историю, и, возможно, я это однажды и сделаю.
— Что за историю?
— Вот именно, историю. Она особенно заинтересует Седрика. Но я ничего не скажу. Потом, Седрик, когда мы их найдем. Сейчас этот момент еще не настал.
— Он важничает, — проворчал Седрик. — Может быть ты можешь хотя бы намекнуть?
— Нет, я не буду намекать. Почему вы вообще не хотите, чтобы я пел эту песню?
