Елена Федина - Сердце Малого Льва
— Храм Намогуса еще стоит? — спросил он.
— Стоит, — кивнул Зидхор.
— А жрица Кантинавээла там служит?
— Этого я не знаю, вэй. Я редко летаю на Тритай и в храм не хожу.
— Ясно…
Они замолчали. Время шло. За окнами уже собрались тучи, и застучали первые капли по стеклам. В кабинете же от кондиционера стало совсем жарко и душно.
— Я не могу дать ответ немедленно, — сказал Эдгар, — тем более, что такие вопросы решаю не я, а совет Директории. Как раз туда я и направляюсь.
— Коэмвааль очень просил вас, — умоляюще взглянул на него лисвис, — он был уверен, что вы не откажете!
Эдгар вздохнул.
— Разобраться, конечно, надо. Что до меня, то я согласен. Посмотрим, что скажет Директория.
Ричард летел домой. Летел и думал, когда это началось? Вчера? Год назад? Или гораздо раньше? Почему они так отдалились? Почему говорят словно на разных языках? Почему у каждого своя жизнь? Почему у них разные спальни?
Наверно, не надо было лететь на Пьеллу. Он просто выдернул жену с Земли с корнем. Зела не хотела возвращаться к аппирам. На Земле у нее был театр, работа, друзья, известность… она вообще всегда тянулась именно к людям. Аппиры вызывали у нее тоску и страх.
А может, дело было не в этом? Изменился он сам. Когда Леций научил его методике прыжков, когда он стал Прыгуном, когда все звезды и планеты вдруг приблизились, словно выстроились перед ним в один ряд, он вдруг почувствовал свою ответственность за весь мир. Он и так всегда за всё отвечал, но теперь это «всё» неимоверно расширилось. Это трудно было объяснить ей, женщине, прекрасной женщине, чуткой женщине, умной женщине… но которая жила больше своим внутренним миром, своими фантазиями и своими мечтами.
Выдумывать она умела. Она выдумала даже его. Увидев только мельком, приписала ему все мыслимые и немыслимые достоинства, влюбилась в это произведение своей фантазии и двадцать лет ждала своего «эрха». Смешно, странно и чисто по-женски… Впрочем, когда-то ему это нравилось. Ему это льстило. А теперь она выдумала этого мойщика каров.
Он вышел из модуля, открыл дверь, поднялся по лестнице. Ему не хотелось, чтобы Зела была сейчас дома: букета у него с собой не было, выглядел он после пустыни Квэвэ перепачканным, потрепанным и усталым. Таким он перед ее взором обычно не представал. Между ними никогда не было полной откровенности, с ней нельзя было показывать своей слабости. Она любила выдуманного героя, и он много лет этот миф поддерживал. А когда вдруг расслаблялся, допускал оплошность, и ее мечта расходилась с реальностью, у нее начинались нервные срывы.
Увы, Зела оказалась дома. Она вопросительно смотрела на него из кресла в гостиной, до предела заполненной цветами. Жена купалась во славе и поклонении, вряд ли он что-то мог к этому добавить.
— Как премьера? — спросил он.
— Обыкновенно, — пожала она плечиком, — говорят, полпред на ней даже не появился.
— Полпред был на Тевере, — сказал он, — извини, солнышко.
— Конечно. Я всё понимаю.
— Я всё тебе расскажу. Только переоденусь.
— Расскажешь, — равнодушно сказала она, — как-нибудь.
Когда он вернулся, ее уже не было. В гостиной немыслимо пахло увядающими цветами, в кресле лежал ее розовый халатик. За окном послышался гул взлетающего модуля. Глупая получилась встреча.
Он сам сварил себе кофе и разогрел ужин. К этому было не привыкать, но несколько бессонных ночей на Тевере давали о себе знать. Не почувствовав вкуса пищи и не взбодрившись от кофеина, Ричард уснул прямо на кухонном диване. Снилась ему голая снежная равнина под серым низким небом и завывание ветра.
В половине седьмого пунктуальный робот его разбудил. На заседаниях Директории Ричард присутствовал редко, членом ее он не был. Иногда Директория учитывала его мнение, если кто-то отсутствовал, и голосовали трое на трое. Тогда получалось, что решение оставалось за ним. Поскольку отсутствовал Руэрто, Прыгунов в совете было шестеро. Четное число. Неужели только за этим Лецию понадобился Ричард Оорл, и он не дал ему выспаться?
Наскоро глотнув еще кофе, Ричард надел свой вишневый форменный китель. Надо было бы заглянуть в полпредство, но времени не оставалось. Он оглядел себя в зеркале критически, заметил, что похудел, заметил, что морщин прибавляется с каждым днем, заметил, что это ему не нравится, и в мрачном настроении отправился во дворец.
Почти стемнело. Под стать настроению моросил мелкий осенний дождь, зато дворец, как всегда, встретил ярким светом и блеском.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал Леций.
— Что, голосов не хватает? — усмехнулся Ричард.
— Почему? Хватает, — улыбнулся Верховный Правитель.
— В каком смысле?
— Оглянись.
Ричард обернулся. В дверях зала заседаний стоял Руэрто Нрис. Вид у него был недовольный и слегка ошарашенный, словно его только что вытащили то ли из постели, то ли из горячей ванны с жасмином. Он лениво потянулся, зевнул и медленно добрел до них.
— Как мне не хотелось возвращаться на Пьеллу! Так и знал, что никакого покоя тут не дадут… привет, Оорл.
— Привет, — кивнул Ричард, — что, на Наоле спокойней?
— На Наоле тишина! — мечтательно проговорил Руэрто, — только я, мои сады, мои скульптуры, мои картины и мои старые слуги!
— Служанки, — поправил Леций.
— Служанки молодые, — уточнил Нрис.
Они засмеялись. Скоро к ним присоединился Эдгар. Ричард с неодобрением заметил, что тот в аппирском халате, как новогодняя елка украшенный перстнями, цепями и подвесками. Любовь к роскоши оказалась заразной даже для его внука.
— О! Руэрто! — обрадовался внук, — здорово, старый развратник. Тебя-то нам и не хватало!
— Здорово, юный извращенец, — в том же духе приветствовал его Нрис, — как успехи?
— Мы, некрофилы, везде поспеваем.
— Рад за вас, некрофилов.
— Ты как-то внезапно обрушился, Ру. Мы тебя ждали в ноябре.
— Звездолет с моим барахлом и слугами прибудет через месяц. А что, собственно, делать на Наоле без налаженного быта? Не люблю пещерной дикости.
— Ну, ты и тут повис без налаженного быта.
— Тут-то я не пропаду.
Ричард отошел. Не то чтобы он не любил пошловатого шутника Руэрто, но ему сейчас было не до шуток. Серьезный Конс привлекал его больше. Тот прохаживался по залу вдоль стены, но, заметив Ричарда, остановился.
