Барри Лонгиер - Враг мой (сборник)
- Я бы с удовольствием тебя подбодрила, Тэд, но сейчас мне некогда.
- Вечно тебе некогда!
Макай засунул руки в карманы и, выйдя в коридор, стал чеканить парадный шаг, распевая песенку:
"Эй, сержант, - сказал старик,
Я пришел проведать сына".
"Вон валяется твой сын
Вместе с карабином".
"С карабином, говоришь?
Храбреца мы вам вручили!"
"Джон был крепок, как скала,
Пока не подстрелили".
И пошел старик домой,
Думая, что Джон - герой,
А сержант пробормотал:
"Дурень, что не побежал.
Живым он и гроша не стоил,
А умерев, прослыл героем..."
Вскоре его голос был заглушен воем вражеского штурмовика...
Джоанн открыла глаза и опять посмотрела на приближающийся корабль драков. Стирание информации оказалось напрасной тратой времени: при нападении драков на командный пункт вся память так и так была уничтожена.
Равно как и все остальное. И все остальные.
Она больше не видела Тэда Макай.
Словно сговорившись, все выжившие вылезли встречать драков на поверхность, где и воссоединились с пехотинцами. Шифровальщики, повара, чистильщики обуви, техники, программисты, операторы, штабные офицеры и бумажные крысы - все находились теперь на бессмысленной передовой, которую зачем-то продолжала оборонять пехота.
Сначала оружия на всех не хватало, но спустя час баланс восстановился. Еще через час оружия оказалось раз в пять больше, чем способных из него стрелять. Передовая линия обороны рассыпалась, так и не будучи толком созданной.
Теперь, когда драки ненадолго отошли, здесь не осталось ничего, кроме трупов, грязи и сорока с небольшим пар глаз, устало наблюдающих за противником. Глаза!
Джоанн поймала себя на мысли, что точно такое же выражение спокон веку застывало в глазах всех побежденных воинов; в разведшколе она насмотрелась на изображения забытых солдат, издыхавших на разных оставленных территориях: в Андерсонвилле, Арденнах, Испании, Сталинграде, на Бутаане, Окинаве, Бостоне, в Корее, Вьетнаме, на Синае, в Афганистане, Ливане, Акадии, Кейптауне, на планете Дача, планете Бальфор, на станции Чаддук...
Разной бывала их форма, даже лица: одни были людьми, другие - шиказу, третьи - драками. Не менялись только глаза: в них читалась одна и та же обреченность загнанного в угол, обессиленного зверя, утратившего волю к сопротивлению, к самой жизни.
Корабль немного повисел над горой, а потом резко снизился, опустившись на грязевое поле.
... Она вспоминала снятый на пленку допрос семерых драков, захваченных в сражении на станции Чаддук. Пленные были в заляпанных грязью красных мундирах, свидетельствовавших об их принадлежности к тзиен денведах, элите сухопутных войск драков. И вид у них был высокомерный, заносчивый, когда они стояли перед офицером разведки.
Руки у них были трехпалые, головы и лица - безволосые, темно-желтая кожа удивляла своей гладкостью. Вместо носа - небольшое отверстие над верхней губой. Покатые лбы, маленькие подбородки, желтые бессмысленные глазки под густыми бровями.
Все офицеры разведки уже успели овладеть азами языка драков; офицер в документальном фильме объяснял дракам безнадежность их положения. "Все было бы проще, - говорил он, - если бы драки согласились на сотрудничество".
Один из солдат-драков поднес трехпалую руку к груди, нащупывая что-то под гимнастеркой. Проводивший допрос офицер подскочил к нему, отбросил руку и сам залез к нему за пазуху. Камера зафиксировала небольшой золотистый кубик, висевший на золотой цепочке у драка на шее.
- Что это?
- Мой родовой Талман.
Талман - Библия талманцев. Человек сжал золотой кубик в кулаке.
- Что, если я порву эту цепочку и выкину твой амулет?
Драк какое-то время смотрел на человеческий кулак, потом закрыл глаза.
- Мне придется понести дополнительные расходы и купить новый.
Рука оборвала цепочку, кулак унес амулет. Человек наблюдал за драком, словно ожидая, что тот, лишившись своего Талмана, превратится в студень и растечется по полу. Драк открыл глаза и бессмысленно уставился в пол. Офицер стал крутить разорванной цепочкой у него перед физиономией.
- Видел, гермафродит? Не согласишься сотрудничать, выброшу ее, и дело с концом.
Драк медленно поднял голову и посмотрел прямо в глаза своему мучителю. Глаза его засияли, рот изобразил нечто вроде усмешки, обнажив белые жвалы, исполнявшие у этой породы роль зубов.
- Итак, люди действительно глупы! Это обнадеживает!
Офицер сунул кубик вместе с цепочкой себе в карман.
- Пленные здесь драки, а не люди.
- Это сражение не первое, человек, но последнее, в котором все решается. Ты только что доказал мне, что Палата драков победит в решающем бою.
Допрос продолжался еще очень долго, но у Джоанн не выходила из головы уверенность, с какой драк произнес свое пророчество, а также выражение его глаз.
В них читалось желание сражаться и жить.
Тем временем открылся люк в брюхе дракского корабля. Джоанн задумалась, как она предстанет перед разведчиками драков, сможет ли потом уважать саму себя.
Нащупав в кармане на рукаве маленькую капсулу, она извлекла ее на свет и рассмотрела. Одна половинка капсулы была розовой, другая - голубой. Цвета невинного детства.
Истерика сменилась у Нкрумы зловещим спокойствием. Он горстями раздавал всем желающим ядовитые капсулы. Получив свою, Джоанн крикнула:
- Что вы делаете, Нкрума?
- Всем нам известно то, что желают узнать драки. Дальнейшее вам подскажет чувство долга.
Долг? Командованию вооруженных сил Соединенных Штатов Земли было известно о падении Кетвишну. Еще до завершения сражения компьютеры сменят шифры, тактику, вооружение, приоритеты и все остальное, что могли бы выдать врагу группы людей или отдельные люди.
Предполагалось, что все будут захвачены живыми и расскажут то, что знают. Опыт превращает людей в прагматиков. Необходимости в массовом самоубийстве не существовало.
Джоанн сунула капсулу Нкруме в лицо.
- Что с тобой, Нкрума? Ты что, проповедник, пойманный на подлоге? Хочешь всех угробить и сам предпочитаешь сдохнуть, потому что не в силах смотреть в лицо действительности - разгрому?
Она в ужасе видела, как он кладет капсулу себе в рот, раскусывает ее и проглатывает. Слабый вскрик - и его не стало. Многие из получивших капсулы последовали примеру Нкрумы.
Она наблюдала за человеком в странной синей одежде, появившимся из люка. С нижней ступеньки трапа он оглядел останки защитников "Сторм Маунтейн", лица выживших, повернулся к кому-то внутри корабля и, коротко переговорив, заковылял по грязи к кучке людей.
Джоанн видела, как сосредоточенно он переступает, как подбирает полы своего балахона, чтобы не запачкаться.
