Вячеслав Рыбаков - Наши звезды: звезда Полынь (журнальный вариант)
Как раз об этом он мог бы говорить часами. И простыми словами, и сложными. И даже молча - с помощью одних лишь формул на бумаге.
– Подобными проектами уже лет десять занимаются. И у нас… и у них, конечно. И судя по тому, как на меня давили и как тебя подставили, чтобы додавить, я каким-то чудом продвинулся сильно дальше всех. Или просто удачнее. Это же сумасшедшая математика, Вовка. Совершенно сумасшедшая. Это только вот так, на словах просто. Одно обтекание плазмоида обсчитать - кишка выскочит.
Опять помолчал. И ни с того ни с сего разоткровенничался:
– Впрочем, это довольно прикладная задача. Да, я им тогда просчитал… Сам-то я давно занимаюсь иными вещами, куда более интересными. Этого уже вообще никто не знает.
Он осекся, потому что ему показалось - он начал хвастаться. Оказывается, мне тоже не с кем поговорить, подумал он.
Помолчал. И потом неожиданно для себя несмело тронул ладонью колено сына.
– Вот как надо Родину защищать, Вовка. Головой.
Это неуместное, фальшиво свойское “Вовка” вырвалось само собой. Журанков даже испугался - нельзя так фамильярничать. Но сын, похоже, просто не обратил внимания на неучтивость свалившегося из иных пространств предка. Мысли его были заняты совсем иным.
– Ага, головой, - плачуще сказал он. - Как ее защитишь, когда ей самой ни хрена не надо? Вы будете десять лет головы ломать, а потом любой чиновник, вас не спросясь, любая мелкая сука в каком-нибудь министерстве возьмет и все это продаст! И ничего ему за это не будет! Скажут: о, какой правильный демократ и умелый бизнесмен! Вот у него теперь по заслугам вилла, “Тойота” и честно купленная икра! Не то что у слабоумного быдла, которое все это придумало и построило!
Журанков вздохнул, а потом улыбнулся через силу.
– Да, есть такая опасность… Вот потому мы не только от чужих таимся, но немножко и от своих… Свои ведь разные.
Помолчали.
Сын уже не смотрел в землю. Куда-то выше, вдаль. И глаза его впервые за все время разговора были не угрюмыми, не испуганными, не затравленными… Были такими, какие полагается иметь в детстве. В молодости. Мечтательными.
Потом сын спохватился.
– Погоди. Так… А какая связь? Что тогда получается с нашей… - он запнулся на миг, а потом решительно, не щадя себя, закончил: - С нашей бандой?
Журанков опять вздохнул.
– Ты дуй от них подальше, сын, - сказал он. - Я, собственно, чтобы тебя предупредить и приехал. Наплел им, что согласен на них работать и что мне только нужны доказательства - твой собственный рассказ.
– Значит, наша банда… - настырно повторил Вовка, почти не слушая и по-мужски думая сейчас прежде всего об установлении истины, остальное подождет.
– Ну, что банда… - пожал плечами Журанков, - вывод напрашивается… Тот мужик не уточнил, разумеется, от кого он. Сказал: влиятельная организация. Наверное, американцы. А может, наоборот, наши, которые хотят на это дело наложить лапу и продать, как ты сказал. Разница-то невелика. Получается, что твой боевой товарищ, которого ты спасал, нарочно твоими пальцами нажал курок. Чтобы были твои отпечатки. Получается, вся ваша банда подставная. Уж не знаю, кто в ней это знает, младший ли твой воевода, или только старший, или вообще один какой-нибудь казначей, через которого деньги идут… Ведь не бесплатно же вы существуете, ты думал об этом? Наверное, флажки шьете, форму… Наверняка арендуете помещения… Оружие, между прочим. Вот тебе, говоришь, пистолет дали - его же купили где-то, он же денег стоит… Вот такой компот, сынище. Получается, вся ваша операция против какого-то врага была придумана специально, чтобы меня зацепить. И, значит, на самом деле еще неизвестно, кому он был враг. Может, как раз им, а нам друг. Хорошая комбинация, многоцелевая. Специалисты работали. Мало что нас с тобой зацепили, мало что убили, кого им надо было, - так еще и шумиха опять: русские - это же сплошь нацисты и истребители нерусских… Много у вас таких операций делается?
Сын не ответил. Да Журанков и не ждал ответа.
Ему нестерпимо хотелось погладить Вовку по голове, но он не имел на это права.
– Ты давно с ними? - спросил он.
– Нет, - нехотя проговорил сын. Помедлил. - С февраля… на зимних каникулах познакомился…
Журанков только головой покачал.
Как это звучало… Несовместимо. Школьные каникулы - и подонки, сующие детям пистолеты…
Журанков помнил школьные каникулы десятого класса. Сколько счастья поместилось в эти без малого две недели! Новый год с родителями и с друзьями, мама классных пирожных напекла, и с первым в жизни глотком шампанского! “Ты уже взрослый… можно…” Елка! Пахучая, колючая, с игрушками и лампочками… Много ли нам, небалованным, тогда надо было, чтобы взлететь на седьмое небо лучшего в году праздника… Разноцветные огоньки на ветках, смеющиеся молодые родители, замечательные друзья и полная свобода. Для чего человеку свобода? Чтобы быть собой. По телевизору столько фильмов показывают хороших, даже спозаранку! И можно на дневной сеанс в кино! А после - в снежки играть полдня! А стемнело - читать вволю, всласть! Как раз на последних зимних каникулах Журанков, он помнил это точно, прочитал, совершенно завороженный, цвейговского “Магеллана”… И потом, без перехода - “Вселенную, жизнь, разум” Шкловского.
А теперь - младший воевода. Пистолет с нацистской символикой…
Вот и настало будущее.
Четверть века адских усилий и жертв, чтобы сменить то на это.
– Беги от них, - сказал Журанков. - Посвящения ты не прошел, так что беги. Затаись. Они подонки. И, наверное, предатели. Враги.
Слова были грубые и невыносимо пошлые, будто с ископаемых плакатов. Ежовщина. Интеллигентному человеку неловко, стыдно их произносить. Это же слова стукачей, вохровцев, вертухаев…
Но других слов тут не было.
– А ты? - спросил сын.
Журанков не ответил.
Вообще-то он знал, что делать.
Не решил еще в деталях, но в принципе знал. Или вниз головой с моста, или как-то так. Материалы у Алдошина, и “Полдень” теперь без Журанкова, наверное, справится… А ТАМ до него никто не доберется. А когда до него будет не добраться, они и от Вовки отстанут. Зачем им Вовку сдавать, если Журанкова все равно нет.
А того, кого погубил Вовка, все равно не вернешь…
Про него лучше вообще не думать. В голове не укладывается…
– Я-то выберусь, - бодро сказал Журанков. - Контрразведка тоже ведь работает.
Сын медленно, с сомнением покивал. И вдруг застенчиво, очень по-детски глянул на Журанкова.
– Слушай… Глупо, но… ты помнишь стих про бегуна?
– Про бегуна? - обалдело переспросил Журанков.
– Ну да. У меня где-то в мозжечке застряло… еще с тех времен… - Вовка неловко отвел глаза. - Ничего толком не помню. Про бегуна, и все…
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270148/270148.jpg)