Петроний Аматуни - Гаяна
Окрыленные надеждой, люди в смертельном страхе за свою судьбу с удесятеренной энергией принялись за работу. К счастью, выбранная лужайка была ровная и только в двух-трех местах требовала земляных работ.
5
С широко открытыми от ужаса глазами Оскар ворвался в квартиру Курца, с чемоданами в руках, в плаще, но без шляпы. Волосы его были растрепаны.
— Господин Курц… Господин Курц, — лепетал он, — я здесь! Курца всего передернуло при виде кабатчика.
— Что же из этого? — заорал он.
Немец стоял посреди комнаты, окруженный грудами разбросанных вещей, и лихорадочно готовился к отлету. Встреча с Оскаром не входила в его планы.
— Неужели это конец?! — простонал Оскар, опускаясь на один из своих чемоданов, и вдруг, словно только сейчас вспомнив о том, зачем он прибежал сюда, вскочил. — Господин Курц! Возьмите меня с собой… Уговорите патрона… В моих чемоданах золото… один чемодан вам, только заберите меня с собой!
На мгновение Курц застыл на месте, но только на мгновение.
— Прочь! — заорал он. — Может быть, ты уже болен?
— Я?! Нет-нет, господин Курц… Я здоров, совсем здоров! — лепетал Оскар.
Курц выхватил пистолет. Грохнул выстрел, и Оскар замертво упал к ногам немца.
За окном послышался рев моторов. Самолет, прилетевший за Бергоффом, готовился к взлету. Курц перешагнул через труп и, подхватив чемоданы Оскара, кинулся к выходу…
Бергофф стоял на верхней ступеньке трапа у входа в самолет, когда Курц вылез из автомобиля и заискивающе посмотрел на рыбного короля.
— Вы, — сказал Бергофф Курцу, — улетите следующим самолетом.
— А сейчас?.. С вами?.. — спросил Курц, глотая густую слюну.
— Нельзя, нет места, — хладнокровно ответил Бергофф. — Но вы не тревожьтесь, я улетаю первым, чтобы лично организовать эвакуацию острова. Главное — держите в руках людей.
— Я умоляю вас… — торопливо заговорил Курц, но Бергофф, не слушая его, вошел в самолет.
Трап откатили. Самолет ринулся вперед.
Курц беспокойно ерзал на чемоданах, бросая тоскливые взгляды в сторону, где самолет Бергоффа превратился в еле различимую точку.
Поодаль небольшой толпой сбились оставшиеся в живых островитяне. Неожиданно внимание всех привлек бегущий из поселка человек. Он размахивал руками и что-то кричал. Тревога снова овладела людьми — все, в том числе и Курц, бросились к нему навстречу.
Это радист. Одежда на нем изорвана и окровавлена, а на лице и на шее следы борьбы и побоев. В правом кулаке он крепко зажал веревку.
— Меня связали вот этой веревкой! — кричал он, подбегая к ним. — Нас приговорили к смерти. Он не вернется! Помощи ждать неоткуда… Мы погибли…
Голос радиста прервался. Оглянувшись и не увидев самолета, он завопил в бессильной ярости.
— Бергофф успел улететь! Бергофф успел улететь! — повторял он. — Проклятый вампир…
От толпы отделился гигант Буль.
— Говори толком, чтобы мы могли понять тебя, — сказал моряк.
— Бергофф при мне дал радиограмму, чтобы прислали только один самолет… Мы покинуты!
Буль резко повернулся к Курцу и, указывая на него, крикнул:
— Но ты… ты все знал! Собака… Воля оставила Курца: он понял, что от возмездия не уйти.
Животный инстинкт самосохранения гнал его прочь, но страх сковал непослушное тело.
Когда железные пальцы Буля прикоснулись к влажной и холодной шее Курца, тот рванулся, но горячие и сухие пальцы моряка стеснили ему дыхание.
Курцу захотелось упасть на колени и просить пощады: ведь ему сейчас даже поверилось на секунду, что он смог бы вести другую жизнь — во всяком случае, надо просить, обещать, изворачиваться… Все это мгновенно подсказал ему цепенеющий разум.
— Кончай с ним, Буль! — кричали вокруг. Буль сомкнул пальцы…
— Бергофф тоже далеко не улетит от нас! — закричал вдруг радист. — Я сейчас пошлю такую радиограмму… Ха-ха-ха… Я ему отомщу… Я сообщу всему миру! — истерически всхлипнул он и, угрожающе взмахнув веревкой, убежал.
6
Самолет пересекал экватор вблизи островов Галапагос. Впереди оставался Панамский перешеек. Карибское море и Большие Антильские острова, за которыми Бергофф мог считать себя дома.
Из пилотской кабины к нему вышел командир корабля, молодой долговязый парень, исполнительный, не по возрасту молчаливый, отлично знавший свое дело и готовый по приказу Бергоффа лететь хоть на Луну. Лицо его было озабочено.
— Шеф, — сказал он, — с земли получено категорическое распоряжение возвращаться на остров… Иначе нас снимут.
— Как — снимут? — нервно спросил Бергофф.
— Надо полагать, зенитками, — пояснил пилот. — Но я не пойму другого: они, — он указал рукой вниз, — утверждают, что мы чем-то там больны… Может, парни хватили лишнего, кто их там разберет. Но у них имеются недурные зенитки, и они играючи могут нас снять!
— Это Курц послал нам вслед радиограмму… Пилот вежливо промолчал.
— Продолжайте выдерживать прежний курс, — распорядился Бергофф.
Пилот вернулся к себе, но несколько минут спустя в пассажирской кабине затрещал звонок, и Бергофф прошел к экипажу на вызов.
— Сэр, — крикнул ему командир корабля, не вставая из-за штурвала, — они дают нам на размышление шестьдесят секунд и начнут обстреливать без предупреждения.
— Не менять курса!
— Как вам угодно. В таком случае наденьте парашют… Поторопитесь, сэр! Видите? — летчик кивнул в сторону сизого шарообразного облачка, точно по волшебству возникшего перед самолетом. — Ребята послали нам первый «воздушный поцелуй».
— Возвращайтесь, — упавшим голосом сказал Бергофф. — Попробуем с другой стороны.
— Я хорошо знаю эти края, сэр, — возразил пилот. — Здесь зениток больше, чем пивных, а горючего у нас в обрез на обратный путь. Как прикажете?
Бергофф устало махнул рукой, предоставляя командиру корабля выпутываться из беды по своему усмотрению. Так, по крайней мере, расценил этот жест летчик. Выключив автопилот, он круто развернулся и крикнул радисту:
— Передай, что приказу подчиняемся и желаем им благополучно провалиться в преисподнюю…
— Есть, командир! — откликнулся повеселевший радист.
Когда они вошли в круг над островом и Бергофф с опаской посмотрел из пилотской кабины, которую он поклялся не покидать и после посадки, удивлению его не было границ: на посадочной площадке были хорошо видны два серебристых самолета.
Командир корабля внимательно осмотрел конфигурации машин и присвистнул:
— Держу тысячу против десяти, сэр, но одна из этих машин мне знакома. Это советский реактивный самолет! Недурная птичка…
